– И сделаем вид, что продолжаем служить и поддерживать Нарцисса, чем поможем вам с Палласом его уничтожить?

– А почему нет? Ты же сам сказал, что он вероломный змей. Он множество раз подвергал ваши жизни опасности, и вы ему ничего не должны.

– Вам с Палласом я тоже ничего не должен, господин легат.

Квинтат рассмеялся:

– Это ты сейчас так говоришь. Через год или два все может измениться, и тогда ты будешь благодарен мне за покровительство. Речь не только о тебе и Макроне, но и о твоей семье.

Катон почувствовал, как внутри у него все сжалось от страха.

– Вы угрожаете моей семье, господин легат?

– Как раз наоборот, предлагаю их защитить. К сожалению, те, кого мы любим и ради кого готовы идти на жертвы, становятся нашей ахиллесовой пятой. Если хочешь контролировать человека, ты должен контролировать его страхи. Мне не нравится это говорить, но я уже сказал ранее, что всего лишь хочу, чтобы ты увидел истинное положение вещей. И только тебе решать, как ты поступишь.

– У меня нет выбора, – тихо проговорил Катон, изо всех сил стараясь сдержать гнев. – Ведь так?

Квинтат покачал головой:

– Боюсь, что так. Если это тебя утешит, моя семья тоже находится под пристальным вниманием Палласа. Однажды он пришел ко мне, как сейчас я к тебе, и сделал такое же предложение. И произнес такую же угрозу. С тех пор я вынужден выполнять его приказы. Это было десять лет назад, когда он еще полз вверх по скользкому шесту.

– Но вы не стали выполнять его приказ, когда он потребовал нашего уничтожения.

– Ты так думаешь? Я отправил вас в Брукциум, уверенный, что там вас ждет верная смерть. Однако, несмотря ни на что, вы одержали победу. И я вами восхищен. Будет очень жаль, если придется вас убить. Послушай, Катон, ты же понимаешь, какая сложилась ситуация. И видишь, что у тебя нет альтернативы. По крайней мере, безболезненной.

– Да, – не стал спорить префект.

– Я понимаю твое отчаяние, но со временем ты с ним справишься. Об этом позаботится отсутствие выбора. В конце концов, разве другому нас учит жизнь?

Он ждал ответа, но Катон испытывал такую горечь и такой гнев, что не мог произнести ни слова. Он пытался придумать способы опровергнуть приведенные Квинтатом доводы, отчаянно хотел сохранить принципы и бросить вызов воле тех, кто считает, что имеет право решать судьбы других людей. Он страстно желал жить в мире, где справедливость, честь и подвиги ценятся выше коварства, корыстолюбия и амбиций.

Однако перед ним сидел человек, доказавший в очередной раз, что это всего лишь пустые мечты. Несмотря на все, чего он добился, на сражения, в которых участвовал и побеждал, несмотря на продвижения по службе, его жизнь зависела от капризов таких людей, как Нарцисс и Паллас. И они даже не были настоящими римлянами – всего лишь вольноотпущенниками, научившимися играть на страстях своих бывших хозяев, как на дешевой флейте.

Но хуже всего было понимание того, что женитьба на Юлии сделала его уязвимым перед их кознями. И их ребенок, которому еще предстоит родиться, тоже со временем станет невольным заложником в смертельно опасных политических играх тех, кто плетет интриги так же легко, как другие дышат.

Катон вздохнул.

– Значит, ты увидел справедливость моих доводов, – с сочувствием проговорил Квинтат. – Хорошо. Никто не должен выбирать смерть без уважительной причины. Теперь я тебя покину. Тебе нужно время, чтобы подумать о том, что я тебе сказал, и принять это. Мы обсудим детали, когда ты будешь готов. Благодарю за вино.

Он встал, и Катон последовал его примеру. Неформальный разговор закончился, и легат снова стал его командиром, резким и требовательным.

– Ваша замена прибудет в форт послезавтра. Когда они будут на месте, ты без промедления поведешь свою колонну в Медиоланум. Там ты присоединишься к Четырнадцатому легиону, созданному из солдат Двадцатого и когорт ауксилиариев, выделенных для проведения кампании. Я намерен начать операцию через пять дней. Мы отправимся в горы, сожжем дотла все поселения врага, которые нам встретятся, найдем и уничтожим их армию, а также будем убивать все живое на своем пути. Затем сделаем то же самое на острове Мона. К тому времени, когда новый губернатор вступит в должность, здесь будет установлен порядок. И не останется никого, кто мог бы бросить вызов Риму. Более того, не останется других претендентов на пост Остория. Он достанется мне и тем, кто последует за мной. Ты все понял, префект Катон?

– Да, господин легат.

– В таком случае это все. Увидимся в Медиолануме.

– М-м-м, не слишком впечатляющее зрелище, – проворчал Макрон, окинув взглядом маленькую колонну солдат, входивших в форт. – Преступники, которых мне довелось повидать, выглядели не так жалко… Проклятый Восьмой иллирийский не годится даже для того, чтобы чистить отхожие места. Одним богам известно, что они станут делать, если на нас в твое отсутствие нападут враги.

Он сидел на скамейке перед штабом, прислонив костыли к стене. Близился вечер, и, хотя весь день небо было голубым, становилось холодно, и друзья