Рокфеллера остаток его крови. Слабые, безжизненные руки подходившего существа с сильно опухшими сочленениями висели вдоль тела.

Он подошел и медленно опустился перед Рокфеллером. Свет упал на его лицо, лишенное всякого выражения, с тоскующими унылыми глазами горького пьяницы, на время оставленного без спирта.

— A-а! — вырвалось у него сквозь зубы.

Голос, по которому Артур узнал одного из заговорщиков, злобно произнес:

— Мы исполнили ваши инструкции, синьор. Но мы понесли огромную потерю: Франсуа убит, Антее схвачен большевиками. Что вы думаете теперь предпринять?

— Веер! — беззвучно произнесло существо.

Человек в маске протянул ему простой бумажный веер, употребляемый бедными женщинами юга и складывающийся в линейку.

— Веер, — повторил незнакомец, раскрывая и закрывая игрушку над лицом неподвижного Рокфеллера, — раз-два-три-четыре...

Тихие колыхания воздуха причинили Рокфеллеру внезапную дурноту. Он успел взглянуть на Вивиан и увидел, как зрачки ее дико уставились на бессмысленную игрушку.

А мягкие опахивания веера становятся все чаще и чаще, глаза незнакомца загорелись фосфорическим блеском, слабые руки его напружились, мускулы сделались стальными, из полуоткрытых губ со свистом вырывается:

— Шестнадцать, семнадцать, восемнадцать... двадцать...

Миг — и сознание Артура Рокфеллера утрачено. Память его парализована. Воля в тисках чужой воли. Как сомнамбула, он медленно поднимается с пола, твердой походкой идет к столу и там останавливается.

С мертвым лицом, бледными веками, тонкая, послушная, бесшумно, как тень, Вивиан вытягивается, подобно ему, и с теми же жестами, тем же шагом идет вслед за ним.

— Вы перестрадали... Вы хотите отдохнуть! — отчеканивает незнакомец.

— Отклоняете разговоры... Часы, прибывающие на ваше имя. Пригласительные билеты. Вместе с женой вы торжественно доставляете часы в подарок комиссарам к двенадцати дня на заседание Петросовета.

— Да, — послушно отвечает Василов.

— Вы произносите речь, написанную на бумаге... ставите часы на стол перед председателем... ровно в двенадцать заводите их, заводите их, заводите их и остаетесь стоять возле этих часов неподвижно, вы и ваша жена, что бы ни случилось. Но тут к вам обоим вернется сознание, хотя вы и не сдвинитесь с места!

Отвратительная улыбка исказила лицо незнакомца. Он взмахнул пальцами, как будто схватил что-то, повернулся и быстро вышел из комнаты. Василов остался стоять у стола, бессмысленно глядя на двери. Вивиан безумно улыбалась.

Прошло несколько минут в совершенной тишине, как вдруг снаружи в дверь постучал кто-то здоровым человеческим стуком, и в комнату озабоченно вошел Евгений Барфус.

— Дорогие товарищи, — сказал он, крепко пожимая руки Рокфеллеру и Вивиан, — мы все выражаем вам сочувствие по поводу этой проклятой истории с переодеванием. Все четыре преступника молчат на допросе, как убитые.

— Я хочу отдохнуть! — вяло произнес Рокфеллер.

— Я понимаю, товарищ, — мягко ответил Барфус, — они вас порядком замучили. Но я пришел вас успокоить относительно действий ваших двойников. Мы объехали все заводы, где они побывали. Существенного вреда они нам не принесли. Вообще мы недоумеваем над тем, какие цели преследовали эти психопаты! До завтра.

Он сердечно простился с обоими и вышел, оставив Рокфеллера и Вивиан все в тех же странных позах у письменного стола. Часы протекали. День кончился. Наступил вечер. А тот и другая продолжали стоять, вперив бессмысленные глаза в двери и не обмениваясь ни единым словом.