– Он выйдет в день Весеннего хабара. Я уверен, – усмехнулся Изатбай. – Так проще затеряться.

– Нужно проследить за ним.

– Организуем, – Изатбай огладил рукоять кинжала. – Ты понимаешь, что делать нужно без лишнего шума? Своих людей я дать не могу. Если узнают, что я замешан в этом, пострадает моя репутация.

– Про тебя и так ходят слухи.

– Что мне слухи? Слухи – пыль! – засмеялся краснобородый – Я тебе не какой-нибудь жалкий рейдер. Я деловой человек, негоциант. Торговец стальными зверями!

– Как скажешь, – в голосе послышалась насмешка. – Значит, ты хочешь, чтобы дело сделали трясуны? Они уже один раз облажались. Помнишь?

– Это в городе, – поморщился Изатбай, – в Неудобьях они способны на большее. Я пошлю весточку братьям Брайс.

– Хорошо, я возглавлю твоих ручных людоедов, – подытожил прозрачный пришелец и двинулся к выходу.

– Постой! Как мне называть тебя, э… почтенный? – окликнул его Изатбай.

– Ты помянул сына погибели. Вот и называй меня господин Ша. Так будет веселее.

Волынщик играл ужасно. Видавший виды инструмент в его руках хрипел раненым зверем. Только очень терпеливый и бесконечно внимательный человек мог уловить в этой какофонии мелодию, однако слушатели переносили пытку стойко. И хабарщики, и зрители, и мустанкеры. Последние могли скрыться от звуковой агрессии в недрах своих машин, но не делали этого. Никто не хотел нарушать старую традицию.

Тихон вгляделся в праздничную толпу. Цепкий взгляд бывалого танкиста легко находил людей, которые не просто явились поглазеть на отправление первого весеннего каравана, но имели деловые интересы.

Вот торчок-тактиольщик с обнаженными предплечьями и открытой шеей. Ему бы на радостях дозу принять, но кошелек на поясе остается нетронутым. Лицо напряжено, глаза не затуманены. Подставной тип – к гадалке не ходи.

А вот стихомант в мерцающем шарфе и красном берете. Ему бы товар предлагать или новую нетленку строчить, так нет. Стоит со скучающим видом, будто событие его вовсе не трогает. Это День первого хабара! Один раз в год бывает! Стихоманты – все эмпаты, некоторые даже делают пункцию мозга, чтобы лучше чувствовать настроение клиента и устремлять стихи в самое сердце. Здесь же вместо эмпатии – апатия.

Есть и менее выдающиеся персонажи. Высокие и приземистые, бородатые и гладко выбритые. Но всех их объединяет одно: неестественное поведение. Они словно камни в общем потоке. Знать бы еще, где чей шпик. Здесь наверняка есть и люди Кроля, и люди Изатбая. Может, и от трясунов кто нарисовался.

Тихон глянул на свой маленький отряд. Хотя почему – маленький? Четыре танка и грузовая платформа с оборудованием – серьезная заявка на большой куш. Правда, цель у них совсем другая. Но кто сказал, что в Кум-Дале нет артефактов? Может, удастся отыскать такие же костюмы, как у Чука и Гека, или вовсе что-нибудь легендарное.

Цайгори, как всегда, беспокоился. Синяя шапка так и мелькала вокруг платформы. Ученый, наверное, в сотый раз проверял двигатель, сверял по списку припасы и оборудование. Жанна неподвижно сидела на броне своего Варяга. После поединка на стадионе танк подлатали, механики расстарались. Турнирная машина выглядела почти так же, как до сражения, и выглядела бы лучше, если бы владелица не настояла оставить пару царапин на память. Не волнуйтесь, хевенма, после похода в Кум-Далу царапин будет предостаточно. В этом Тихон был уверен. Он еще раз украдкой взглянул на гостью с орбиты. В рассеянном утреннем свете ее силуэт виделся нечетко, густые каштановые волосы окутывало облако теплого света. Может ли это тело быть искусственным? Или ему почудилась синяя кровь? С поединка они не общались. Девушка избегала Дежнева, а тот не настаивал на разговоре.

Аватары ведь не живут дольше поединка, разве нет? Вопросы не находили ответов. Тихон тряхнул головой. Повернулся, посмотрел на соратников. Том медитировал в лотосе, прикрыв раскосые глаза. Сэмэн – улыбка во все лицо – прихлебывал из фляги, вертел вихрастой головой, кивал знакомым.

Упаковались они по полной программе. Цайгори не скупился на энерго, видно, цель того стоила. Вместо турнирной снаряги на танки поставили энергоемкие системы для путешествий и боев в степи. К пушкам Дым-4 Прайм добавили пулеметы и комплекты беспилотников. Багажные блоки под завязку набили припасами. Тому, благо позволял корпус, помимо прочего навесили быстрый и маневренный турборатор Каракал, идеальный для коротких выездов и разведки.

Полгородка приходило смотреть, как сумасшедший хевенпа сорит деньгами. Давали советы, цокали языками. Журибеда смеялся и говорил, что впору открывать турфмирму «Дежнев и Ко». Для казака выход в Неудобья – праздник.

Что значил поход для Дежнева? Тихон прислушался к своим ощущениям и понял, что испытывает облегчение. Все годы, проведенные в рейдах по Неудобьям, мысль о Кум-Дале не оставляла его, но что-то держало, не давало совершить рывок. Он понял, что привязался к Сэмэну и Тому и не хочет тащить их в опасную неизвестность. Более того, ритм жизни на краю пустошей стал привычным и даже родным. Но теперь у мустанкеров есть задание, и дело, наконец, решится. «Отыщи правду. Все не так, как кажется», – зашуршал в голове голос отца.

Тот Тихон, почти мальчишка, явившийся в Неудобья, назвал бы промедление предательством. Тогда все казалось просто: отыскать по координатам нужную точку и направиться туда. Однако жизнь во все вносит коррективы. Кажущиеся важными вещи отступают в тень перед по-настоящему насущными. Теперь патина стерта.