Короче, слушай, давным-давно белые люди привезли в Америку лошадей…

– Америка? Та, что ядерную войну развязала? А зачем им лошади-то? – округлил глаза Ваня.

– Да нет, дурень! – усмехнулся гаражный мастер. – Америка – это континент, а войну развязали США. Они тоже поначалу ничего были ребята. Ну а потом, как всегда, захотели съесть больше, чем могли. Землица, Ваня, она не виновата, что на нее дурной человек приходит. Так-то.

– А что с лошадьми?

– Ну, привезли их, значит, а те со временем расплодились, одичали. Появились огромные стада. Их стали называть мустангами. Потом белых людей в Америке стало больше. Появилась потребность в скаковых лошадях. Танков-то тогда не было. Короче, появились те, кто мустангов ловил и укрощал. Их называли мустангеры.

– А наши танки ловят! – догадался Ваня.

– Верно! – хохотнул Сеня, хлопнув паренька по плечу, так что Ваня едва не слетел с барного стула. – Найти танк, конечно, большая удача. Даже самый занюханный пыльник стоит бешеных денег. Но не это главное. Заарканить и приручить дикого мустанга было опасным делом. Пойти в Неудобья за хабаром – еще опаснее.

– Выходит, и мустанкеры, и мустангеры ищут опасности? – недоверчиво покачал головой паренек.

– Смертельной опасности, дружище, – веско поднял палец Сеня. – Смертельной!

Покидая питейное заведение, Ваня не обратил внимания на сгорбленную фигуру, одиноко сидящую за столиком, что притулился в углу, прямо возле стойки, по разные стороны от которой стояли он и дядя Сеня. Собственно, фигуру-то эту и разглядеть толком было довольно трудно – всю ее окутывал то ли плащ с капюшоном не по размеру, то ли темное одеяло, подпоясанное кушаком. В общем, типичный бродяга степных дорог. Их здесь старались обходить стороной из соображений брезгливости. Конечно, большинство здешних завсегдатаев проводили много времени «в полях», вдали от прелестей цивилизации. Однако вернувшись с хабаром, они стремились поскорее совершить гигиенические процедуры – личную чистоту постоянные жители дамбы старались блюсти. А бродяги жили собирательством и побирушничеством и поэтому денег на комфортабельный постой не имели никогда. Дождик в степи застал – вот и помылся бродяга.

Входная дверь за Ваней захлопнулась, дядя Сеня повернулся спиной к залу, лицом к барному хозяйству и принялся протирать кружки да рюмки. Бродяга приподнял край ткани, закрывавшей его лицо, огляделся по сторонам. На него по-прежнему никто не обращал внимания. Он не спеша встал из-за стола и направился словно бы к выходу, однако до двери не дошел, а свернул в туалетную комнату.

В туалете тускло горела лампочка, зато сквозь зеркало над рукомойником проступала движущаяся трехмерная реклама: «Водка «Москва-сити де Люкс». Еще совсем недавно я была горным ручьем!» За рукомойником дурно пахнущей мокрой звездой расплывалось то, что еще совсем недавно могло быть водкой «Москва-сити де Люкс». С примесью русского народного блюда, что дало название питейному заведению.

Вошедший брезгливо шарахнулся в сторону, одной рукой подбирая подол хламиды, а другой зажимая нос. Бродяга так бы не поступил, жесты выдали в мужчине столичного гостя. Он опасливо открыл дверку одной из кабинок – никого. Открыл вторую – тоже. Убедившись, что он в уборной один, мужчина вошел в кабинку, закрыл за собой дверь и скинул пыльную хламиду.

Под одеждой странника степей оказался слегка потертый и немного припачканный, но все же белый хлопчатобумажный костюм – писк столичной моды позапрошлого десятилетия. Хлопка теперь сажали мало, обрабатывали его и ткали полотно полукустарным способом. Когда-то такой костюм стоил в несколько раз дороже высокотехнологичного синтетического костюма средней степени защиты, но теперь и мода прошла, и костюм потерял товарный вид.

Молодой человек отцепил от плаща едва заметную заколку и прикрепил ее на лацкан пиджака. Грязную одежду свернул и убрал в небольшой рюкзачок, из которого достал такую же белую, так же слегка потертую и тоже немного припачканную панаму и водрузил ее на голову.

Странновато одетый для этих мест тип был худ и высок. Его заостренный нос оседлали круглые фальшьочки, тоже дань устаревшей моде. Под очками, конечно же, были навороченные линзы. На чуть оттопыренном ухе висела серебристая серьга. Несколько выпяченная губа придавала ему немного зловещий вид, особенно когда он опускал фальшьочки и смотрел поверх них. В этот момент было особенно заметно, что глаза его светятся азартом и прозорливостью, причем один глаз карий, а другой – зеленый. Словом, было в его облике что-то от тех, кто вечно хочет зла, но вечно совершает благо…

Потертый франт коснулся указательным пальцем серьги, и в его ухе послышался шорох, щелчки, а затем сигнал соединения.

– Я слушаю тебя, Лева, – прозвучал баритон.

– Шеф, я, кажется, нашел, – зашептал Лева. – Да, да, да! Это тема! Да! Это – бомба! К утру будет атомный материал!

– Лева, ну что ты там мог такого найти? – в голосе явно прозвучали нотки нарочито снисходительного равнодушия. – То, что на плотине проходят нелицензированные бои, давно секрет Полишинеля. Да, бьются на древних, полуубитых машинах… Да, ни о какой технике безопасности нет и речи… А какая техника, тем более безопасности, может быть за Волгой?

– А вот то-то! – ликовал очкарик. – Вы не поверите! Есть тут одна команда, которая использует технологии, неизвестные ни в Киеве, ни в Москве. И среди потерянных военных технологий такой не было. Тут все дикие, в технике не секут. От мистики ее не очень отличают. Ну, большинство… У каждого свои приколы: кто-то деревянного божка за пазухой носит, кто-то метеорит с дыркой, а кто-то и фалангу погибшего деда. А у этих явно что-то новенькое…