не очень удобно двигаться. С каждым новым шагом, с каждым ударом приклада все сильнее начинают предательски слабеть ноги, а по спине как будто струится что-то мокрое и теплое. Надо, надо развернуться. Смысла дальше идти вперед нет. Поворачиваюсь, при этом умудрившись едва не выпустить ружье из рук, сейчас оно отчего-то кажется очень тяжелым. Успеваю заметить юркнувшую влево быструю тень, которая тотчас же смешивается с толпой. Нажимаю на курок и делаю выстрел ей вслед. Попал? Неважно. Кажется, там кто-то падает. Теперь уже подводят глаза. Картинка смазывается, начинает понемногу «плыть», но меня этот факт почему-то совершенно не волнует, а волнуют меня сейчас простые арифметические вычисления. Интересно, а сколько в ружьях местного производства помещается патронов в обойме? Сколько я уже успел выпустить пуль? А вот это, пожалуй, мы сейчас посчитаем. Один…два…три…четыре… Пять?

Мое тело покоится на чем-то относительно мягком, приятно пахнущем полевыми травами. Левая рука сильно затекла, я ее практически не чувствую. Правая? Правая вот она, на месте. Если пошевелить пальцами, а потом сжать ладонь в кулак, то можно ощутить под рукой нечто колючее и, вместе с тем, мягкое. Странно. Разве такое бывает?

Ну как же! Да ведь это же просто солома! Кому уж как не мне, профессиональному «сидельцу», не знать таких очевидных вещей? Солома – это значит тюфяк. А где бывают соломенные тюфяки? Правильно – в тюрьме, а где же еще? Не в земной, конечно, ведь там даже последнему зеку полагается матрац получше, а в любой другой, скажем, где-нибудь за ее пределами. Удивительно, но, при всей своей технократической отсталости, мои соотечественники, а, точнее, если можно так выразиться, «сопланетники», к узникам своим относятся гораздо более гуманно, чем все остальные цивилизации во Вселенной. Не слишком удивлюсь, если данное мнение сможет кто-то оспорить, но лично мне все инопланетные тюремные апартаменты, в которых я имел удовольствие побывать, попадались почему-то весьма и весьма неблагоустроенные. Нужник – в лучшем случае дыра в полу, питьевая вода по праздникам, и это я еще ничего не говорил о еде!

Ну да ладно, не будем о грустном. «Сидел»-то я, можно сказать, и совсем ничего – это если в годах посчитать. А вот что касается мест… Смешно… Губы мои растягиваются в саркастическую улыбку. Где я уже только не сидел!!! Едва мне стоило покинуть Землю (ей богу – и дня не прошло!) как я тотчас же попадаю в лапы к «черным археологам», а кутузка у них и правила содержания та еще прелесть. Только удрал из нее – опять милости просим обратно. Теперь уже Симониус садит меня «под замок», причем на моем же собственном корабле. Потом папашка этот Эльвианорин, из-за которого мне пришлось вынести немало пыток в застенках Фаркона Первого… И все ради чего? Да этот неблагодарный старый пердун даже ногтя от моего мизинца на правой ноге не стоит! Тварь!

Почему, почему, спрашивается, мне так не везет? Неужто космос не для меня? Не припомню ни дня, чтобы у себя на Родине я не преступал закона и что? Ни разу ни за свои прегрешения не сидел. Несправедливость!

Мда-а, а теперь вот, пожалуй, придется посидеть еще и здесь. Кстати, а где это, «здесь»? Я ведь даже глаз пока еще не открывал, все вспоминаю и вспоминаю свои похождения, тихо жалея при этом себя, неудачника. А, впрочем, где же мне еще быть, кроме как не в кутузке, после своих последних отчаянных приключений? Странно, что я вообще остался жив.

– Не стоит дальше притворяться. Я же вижу, что вы уже не спите!

А это еще кто? Неужто по мою душу уже пришли? Ну этот сейчас точно бить будет – очень уж голос у него специфический. Властный, однако с характерными вкрадчивыми интонациями.

Делать нечего – открываю глаза. Некоторое время молча изучаю окружающую обстановку и удивленно вскидываю взгляд на незнакомца:

– Признаться, вам удалось меня несказанно удивить!

– Охотно верю. Вы ведь думали, что окажетесь в каталажке. Или изойдете кровью от полученных ножевых ран. И это в самом лучшем случае, не правда ли?

– Верно.

– Вы что-нибудь помните из последних событий?

– Конечно. Я помню все. Точнее: почти все.

– Отлично! А то я, признаться, несколько побаивался. Очень уж ребят Вы моих раззадорили, вот они и перестарались слегка. Когда Вас доставили, я думал уже, что имею дело с трупом: голова разбита в трех местах, множественные гематомы, перелом четырех ребер, два ножевых ранения в области печени. Проходит каких-то жалких три дня, и что же я вижу? Сейчас Вы находитесь практически в полном здравии. Признайтесь честно – у Вас положительная мутация? – Незнакомец приблизился, и я смог как следует разглядеть его лицо. Интеллигентное, холеное, с хищным орлиным профилем и ироничным взглядом карих с искринкой глаз. Да, такая незаурядная личность сможет, пожалуй, повести за собой целый народ.

– Нет. Не знаю даже, о чем вы говорите.

– В таком случае зачем же вы, рискуя собственной жизнью, не раздумывая, бросились на помощь Виталине?

– Опять же: не знаю о ком вы. Это имя я впервые слышу.

– Уверены?

– Такое имя я бы обязательно запомнил.