женщину, державшую Валерию за лодыжки. Луч ударил ее прямо между лопаток. Раздался громкий треск, из груди женщины вылетел столб огня и разбился об алтарь, осыпав его снопом искр. Женщина повалилась на бок, пожелтевшая и ссохшаяся, словно мумия.

Валерия скатилась с алтаря и на четвереньках бросилась к дальней стене. Потому что в тронном зале мертвого Ольмека разразился ад.

Следующим умер мужчина, державший Валерию за запястья. Он повернулся, собираясь бежать, но не успел сделать и десяти шагов, как Толькемек с проворством, которого трудно было ожидать от столь тщедушного существа, одним прыжком переместился вбок, оказавшись между мужчиной и алтарем. Вновь сверкнул алый луч, и текултли бездыханным покатился по полу, а сноп пламени рассыпался синими искрами, ударившись в алтарь.

И началась кровавая бойня. Крича, как безумные, люди в панике заметались по залу, налетая друг на друга, спотыкаясь и падая. А среди них приплясывал и подпрыгивал Толькемек, сея смерть. Они не могли выбежать через двери, потому что металл, из которого они были сделаны, так же как и алтарь, замыкал чудовищную цепь магии. Внутри нее буйствовали дьявольские молнии, вылетающие из колдовской палочки, которой размахивал древний безумец. Человек, оказавшийся между ним и алтарем или дверью, погибал на месте. Он не выбирал жертв, убивая их по одному, и лохмотья развевались вокруг его тонких конечностей, да безумное хихиканье временами заглушало отчаянные крики людей. Вокруг алтаря и у дверей валялись трупы, словно упавшие листья. Кто-то из воинов бросился прямо на него, замахиваясь кинжалом, но рухнул, как подкошенный, не успев нанести удар. Остальные походили на обезумевших от страха овец, не помышлявших о сопротивлении и не имевших и тени шанса спастись.

Погиб последний текултли, когда принцесса оказалась рядом с киммерийцем и девушкой, которая прижалась к нему. Таскела наклонилась и коснулась пола, нажав скрытую пружину. Окровавленные челюсти мгновенно разжались, выпустив изжеванную ногу Конана, и погрузились обратно в пол.

– Убей его, если можешь! – выкрикнула она, вкладывая ему в руку тяжелый нож. – Моя магия против него бессильна!

С ворчанием киммериец вскочил на ноги, закрывая женщин собой, в пылу схватки забыв о кровоточащей ране. Толькемек шел прямо на него, широко распахнув безумные глаза, но заколебался, заметив блеск стали в руке Конана. И началась смертельная игра, когда Толькемек стремился обойти киммерийца, чтобы тот оказался между ним и алтарем или дверью, а Конан всеми силами старался избежать этого и пустить в дело нож. Женщины напряженно наблюдали за ними, затаив дыхание.

Единственным звуком, нарушавшим тишину, стал быстрый шорох ног. Толькемек больше не кривлялся и не пританцовывал. Он понял, что для него началась совсем другая игра, отличающаяся от той, в которой он безнаказанно убил множество мужчин и женщин. В глазах варвара, как в зеркале, он видел первобытную ярость, сулящую ему скорую и мучительную смерть. Оба двигались в унисон, словно связанные невидимыми нитями. Но Конан с каждым шагом все ближе подбирался к своему врагу. Мышцы ног у него напряглись, готовясь бросить его тело вперед, когда Валерия вдруг пронзительно вскрикнула. На долю секунды Конан оказался на одной линии с бронзовой дверью. Алая молния прянула вперед, обжигая киммерийцу бок, но он успел уклониться и в следующий миг метнул нож. Толькемек повалился на пол, мертвый уже по-настоящему, и рукоять клинка, подрагивая, торчала у него из груди.

Таскела прыгнула – не к Конану, а к волшебной палочке, которая откатилась в сторону и лежала, сверкая, на полу. Валерия не отстала от нее ни на миг, на ходу выхватывая кинжал у трупа, и клинок вонзился принцессе текултли в спину с такой силой, что кончик его показался из ее груди. Таскела вскрикнула и рухнула мертвой, а Валерия в полете еще успела презрительно отпихнуть ее тело ногой.

– Я должна была сделать это хотя бы ради собственного самоуважения! – выдохнула она, глядя на Конана поверх поверженного тела Таскелы.

– Что ж, на сей раз кровная вражда действительно закончилась, – проворчал он. – Ну и ночка выдалась! Хотел бы я знать, где эти люди хранят свои съестные припасы. Я голоден.

– Тебе нужно перевязать ногу.

С этими словами Валерия оторвала кусок драпировки и завязала его узлом у себя на талии, соорудив импровизированную набедренную повязку, после чего оторвала еще одну полоску, которой ловко перебинтовала израненную лодыжку варвара.

– Ничего, до свадьбы заживет, – заверил он ее. – Идем отсюда. Ксухотль изрядно мне надоел. Хорошо, что эти выродки истребили друг друга. Мне не нужны их проклятые драгоценности.

– В этом мире найдется сколько угодно простой и честной добычи для таких людей, как ты и я, – заявила девушка, выпрямляясь перед ним во всем блеске молодости и красоты.

В глазах его вспыхнул прежний огонь, и на сей раз она не сопротивлялась, когда он сжал ее в объятиях.

– До побережья еще далеко, – проговорила она наконец, отрываясь от его губ.

– Какое это имеет значение? – рассмеялся он. – Все в нашей власти. Мы с тобой будем стоять на палубе корабля еще до того, как стигийцы откроют свои порты для торговой навигации. А потом мы покажем всему миру, как нужно заниматься грабежом!