Рубашку, которую Дантос одолжил утром, я оставила в ванной, но к моменту нашего возвращения её уже не было – видимо, слуги в стирку забрали. Правда, меня отсутствие одежды не остановило. Мне и большого полотенца достаточно.

Когда вышла в спальню, герцог Кернский привычно подпирал стену. На гладко выбритых щеках тлел румянец. Хотелось поддеть блондина, но я сдержалась. И сразу перешла к делу.

– Ты правильно понял. Она именно за кортиком приходила. Более того… – я вздохнула и невольно отвела взгляд. – Более того, тогда, в столовой, ну когда я ещё чай на тебя опрокинула, она по этому амулету говорила. Как только ты ушёл, леди Жанетт активировала амулет и сказала что-то вроде «нашла». И это точно относилось к…

Договорить мне не дали. Кое-кто наглый сделал шаг навстречу, заключил в капкан рук и прильнул к губам. Я поцелуев не планировала, как и продолжения наших ночных развлечений, но… слишком долгое воздержание. И жажда ощущений никуда не делась…

Да, на прикосновение его губ я ответила! Но Леди Судьба не позволила потерять разум, и спустя пару минут я нашла в себе силы оттолкнуть светлость и сказать:

– Дантос, прекрати. Кажется, всё серьёзней, чем предполагалось.

Ну а что? Если у подельников «солнышка» в подвале шкаф, под завязку забитый банками с кровью, то… в общем, не до поцелуев сейчас.

– Дан, – поправил блондин. – Для тебя просто Дан.

Я не выдержала, закатила глаза. А он улыбнулся и подарил нежданный поцелуй в шею. И вот странность – когда целовал губы, я держалась, хоть и не без труда, а тут ахнула и едва не растаяла. Благо Дантос всё-таки отпустил.

– Есть хочешь? – тихо спросил он.

Я отрицательно качнула головой.

– А пить?

А вот жажда в самом деле присутствовала, но я опять головой качнула, сказала:

– Дневники твоего прадеда хочу. Сейчас.

Спорить или напоминать о том, что дневники «зашифрованы», герцог Кернский не стал. Молча кивнул и поспешил в соседнюю комнату.

Я не сомневалась, что двери он запер, так что внезапных свидетелей не боялась. Уверенно шагнула к гардеробной, сняла с вешалки первую попавшуюся рубашку и сбросила полотенце.

Рубашка оказалась столь же широкой и длинной, как предыдущая, этакое жутко неприличное платье, но Дану оно понравилось – увидев меня, блондин замер на мгновенье и нервно сглотнул. А потом прошествовал к кровати и высыпал на покрывало свитки, которые прежде прижимал к груди…

Ощущение ловушки? Да, есть такое дело. Но я всё равно приблизилась, села на постель и принялась просматривать пожелтевшие от времени бумаги.

– Я голову рядом с тобой теряю, – неожиданно признался герцог Кернский. А я столь же неожиданно смутилась.

Вот вообще не собиралась! И не должна была! А тут и румянец, и жар в груди, и вообще…

– У тебя совесть есть? – пробормотала хмуро.

– Это моя реплика. – В голосе Дана прозвучала улыбка. К счастью, он тут же посерьёзнел, спросил совершенно иным тоном: – Ты что-нибудь понимаешь?

Речь, разумеется, о дневниках шла. И хотя признаваться не хотелось, я кивнула.

– Всё понимаю.

– Думаешь, там есть сведения о кортике?

– Если бы их не было, леди Жанетт вряд ли бы этими бумагами заинтересовалась.

– Что?

Хм… да, про интерес «солнышка» к дневникам я сказать забыла. Неужели тоже голову в присутствии Дантоса теряю? Нет. Точно нет.

– Дан, а как так вышло, что Вернон… – Я нахмурилась и замолчала, подбирая слова. Потом взглянула на блондина, тот выглядел напряжённым. – Вернон на задании был в глубокой конспирации. Как тебе удалось с ним связаться?

– Удалось, – пожав плечами, ответил Дан. – Правда, я не знал, в каком он положении. Знал бы, рискнул обратиться к другому. А Вернон… он в курсе, что по пустякам беспокоить не стану, вот и примчался.