– Какие именно зелья вы готовили?
– Да практически всю запрещёнку, – пояснил Вернон.
Мы опять переглянулись и, точно знаю, об одном и том же подумали. Зелье, амулет, а ещё кипиш, который практически сразу после визита мага случился. Ведь примерно в это время леди Жанетт попалась…
– Вернон, ты связь с управлением поддерживал?
– Разумеется.
Угу. Но о текущих делах ему вряд ли рассказывали. Да и многим ли известно, что Вернон и герцог Кернский дружат? Мне отчего-то кажется, что нет. А раз так, то…
Додумать мне не дали. Брюнет поднёс амулет связи к губам, сказал со злой усмешкой:
– Птенчик, птенчик, я гнездо. Ответь!
И ему таки ответили, причём почти сразу…
– Вернон? Вернон, ты, что ли?
Лицо мага вытянулось, глаза округлились и даже рот от изумления приоткрылся. Он смотрел на амулет связи так, будто впервые видел. Потом нервно сглотнул и переспросил:
– Трис?
– Я тоже удивлён, – буркнул невидимый нам собеседник. – Вернон, не знаю, где тебя последнее время носит, но, надеюсь, хозяин этого амулета ещё способен давать показания.
– Ты как с начальством разговариваешь! – возмутился брюнет.
Трис явно стушевался, так что ответ был едва слышен.
– Как-как… У меня пара этого амулета по делу важной шишки проходит, и я уже заманался этот клубок распутывать.
– Какой ещё шишки?
– Герцог Кернский. Слышал о таком?
Вернон перевёл ошарашенный взгляд на Дантоса, спросил тихо:
– Что происходит?
Теория о том, что брюнет выпал из жизни управления, подтвердилась.
Сижу. Да-да, опять сижу на кожаном диванчике казённой кареты и делаю вид, что любуюсь городским пейзажем! А Вернон, который вызвался нас подвезти, продолжает доставать Дантоса вопросами. И если ту часть истории, которая мне известна, блондин рассказал влёт, то остальное…
– Дан, ты с ней после ареста встречался?
– Ну… да, – призналась светлость нехотя.
– И?
– Что «и»?
– Дан, не беси меня! – В голосе Вернона очень сердитые нотки прозвучали. – Я хочу знать! Эта с… стерлядь отравой тебя поила и доила, а ты…
– Что я? – рявкнул блондинчик.
– Вот именно – а что ты? Что ты сделал?
– Я не воюю с женщинами, – сказал Дантос ворчливо.
– Но она…
И всё-таки герцог Кернский не выдержал.
– Да, я был в ярости, когда всё открылось! – вновь переходя на рык, признался он. – Ты это хотел услышать? Да, она валялась в ногах, когда я в камеру пришел. Я требовал ответов на вопросы, чуть по лицу ей не съездил, но она ни слова не сказала. Потом я попросил перевести Жанетт в другую камеру, потому что… она женщина и она умоляла. Но это было последнее, что я для неё сделал. И делать что-либо ещё не намерен. И просить о помиловании тоже не собираюсь.
Вернон от такой отповеди слегка побледнел и смутился. Но любопытство оказалось сильней здравого смысла…
– То есть любовь действительно прошла? – осторожно спросил маг.
А я вдруг поняла, что совершенно забыла о конспирации и вовсю таращусь на светлость. Благо блондин мой интерес не замечал – он Вернона взглядом сверлил.
Сердце отчего-то споткнулось. В груди поселилось такое странное, такое непонятное чувство. И чем дольше герцог Кернский молчал, тем сильней оно становилось. Этакая щемящая пустота. Нелогичная, бессмысленная и пугающая.
– Я ничего к леди Жанетт не испытываю, – наконец, сказал Дантос. Очень тихо и отчего-то зло. – И, как понимаю, никогда не испытывал. Так что вопрос
