— Приключился несчастный случай, — объявил египтянин. — Умер друид Немед.

— Приятно слышать, — Эсон кашлянул. — Как же он умер?

— Его нашли лежащим, голова друида оказалась на камне. Упал, должно быть, разбил голову и умер.

— Вот не подумал бы, что у него такой тонкий череп. Интересно, не отправил ли его кто-нибудь в это путешествие?

— Такое всегда возможно. Но говорить об этом вслух не будут. Они с Маклорби замыслили погубить тебя. Но вместо того погибли в одну и ту же ночь. Я думаю, хитроумные утихомирятся на какое-то время.

— Я тоже так считаю. Но друида надлежит похоронить с почестями после погребальных ристалищ.

Эсон поглядел через костер в сторону Эйаса. Сидел ли бывший раб на своем месте весь вечер? Эсон не помнил. А сейчас кулачный боец пил, чаша казалась маленькой в огромной ручище. Этим кулаком можно сломать челюсть, убить… можно проломить голову. Впрочем, лучше не допытываться. Главное, что друид более не будет злоумышлять против него.

— Великий Эсон, я принес янтарь с севера. По тропам несли мы его через великий лес, вниз по реке Рен, через узкое море — чтобы ты увидел солнечные камни своими глазами.

Подняв глаза, Эсон увидел, что перед ним склонился один из гераманиев, разворачивавший на земле сверток. Гераманий опустился на корточки, поправил на шкуре куски и пластины разноцветного янтаря.

— Меня зовут Гестум, за мной следует клан.

Эсон потрогал камни, поглядел сквозь лучшие на костер.

— Хорошо. Пусть мои мастера увидят этот янтарь.

— Так. Я показываю тебе их, чтобы поговорить. На нас глядят многие. Не тянись к своему запятнанному кровью кинжалу, чтобы погрузить его в мое сердце, когда я скажу тебе, что я служил атлантам.

Эсон все еще держал в руке янтарь, но больше не смотрел на камень. Муж-гераманий был высокого роста. Длинный плащ на шее удерживала изогнутая золотая застежка, тяжелая и драгоценная. Концы ее сверкали в складках ткани. На руках пришельца были золотые браслеты. Золотые бляхи украшали и рогатый бронзовый шлем. За пояс герамания был заткнут бронзовый меч, бронзовый топор лежал рядом на земле. Холодными глазами глядел он на Эсона и не обнаруживал трепета.

— Ты знаешь, что я воюю с атлантами?

— Поэтому я здесь, хотя остальным это не нравится. Я скажу тебе: народ мой помогает атлантам — иначе мы не можем. Они добывают олово в наших долинах и плавят его. Атланты слишком сильны, мы не можем враждовать с ними. Но, помогая им, приобретаем и мы. Теперь мы сами делаем бронзу, наши торговцы странствуют по рекам к востоку и западу. Мы знаем, что Атлантида воюет с Микенами. Это хорошо. Мы знаем теперь, что ты, микенец, объединил племена йерниев.

— Вы знаете много, — холодно отвечал Эсон. — Должно быть, троянец Сетсус о многом поведал вам… Вы помогали ему?

— Да, это было так.

Гестум распрямился следом за Эсоном, они стояли лицом к лицу.

— Не стану лгать тебе, — проговорил Гестум, — я делаю только то, что идет на благо гераманиям. Мы продавали вести троянцу, помогали ему, мы забрали и твое олово. Теперь он погиб. А ты стал силой на острове, поэтому мы будем помогать тебе. А ты можешь помочь нам.

Быть царем не такое уж и счастье. Эсон-воин, зная все про Гестума, охотно вонзил бы меч ему в нутро. Но Эсон-правитель не мог этого сделать. Человек этот говорил правду. Они могут помогать друг другу и иметь от этого выгоду. Даже олово можно отправлять по Истру в Микены. Дан Эсон заплатит за это своим золотом.

— Садись рядом и пей со мной, — проговорил Эсон. — Твой янтарь восхищает меня.

— Я буду пить. Твое решение восхищает меня.

— Ар Апа абу!

Кричали воины тевты Ар Апы — и все прочие последовали их примеру, когда повалилась огромная пирамида из бревен, открывая могучие камни нового хенджа. Сделанный из того же обтесанного камня, он стоял по правую руку от врат Эсона. Новый каменный хендж был чуть пониже, такое лишь справедливо — но над равниной высились теперь два гиганта. За погасшим костром совета поднимались столпы третьего хенджа — перемычки сверху еще не было. Когда крики приутихли, издали донесся стук камня о камень, четкий в сухом и холодном воздухе.

В низинах уже белел снежок, небо цвета шифера грозило разразиться новым снегопадом.