изоляторов, уходили в чрево огромных машин. Большая часть аппаратов громоздилась в центре ярко освещенной комнаты, где пол заметно поднимался вверх. И не просто поднимался, заметил Трой, а в этом месте из бетона выступал гребень серой скалы. Одни машины были закреплены на ней стальными болтами, другие перекидывали над ней стальные рычаги. У машины — человек в лабораторном халате. Он оглянулся на голос Роксаны:

— Боб, к тебе посетитель. Лейтенант Хармон, доктор Клейман. Трой, Боб.

— Рад познакомиться. — Клейман вытер руку о заляпанный халат, и они поздоровались.

Доктор Клейман очень напоминал классически-карикатурный образ ученого. Седые, небрежно подстриженные пряди давно взывали к ножницам парикмахера. Сквозь очки с бутылочно-выпуклыми стеклами он, моргая, глядел на Троя:

— Если ты пришел призывать меня в армию, то не совсем по адресу. У меня от рождения белый билет.

— Не боись, — улыбнулся Трой. — По мне, ты не совсем похож на гренадера.

— Могу спорить. Но если ты с неофициальной целью, то с какой?

— Для ознакомления, — сказала Роксана. — Я считаю, что Трой лучше поймет смысл проекта, если он увидит нашу работу. Ты проводишь калибровку?

— Целый день. Чтобы не замалчивать достижения гения, сообщаю, что добавил еще два знака после запятой.

— Не может быть!

Роксана хлопнула в ладоши, и Трою почти захотелось тоже прийти в восторг от двух знаков после запятой. Но он понимал, что сейчас не время для вопросов.

— Не веришь на слово? И правильно. Дай-ка я введу еще кое-какую информацию, а потом покажу. Трой, у тебя есть четвертак? Плата за вход в два этапа. Спасибо.

Боб положил монету на верстак, слегка поцарапал напильником и протянул обратно:

— Вот, смотри. Я нацарапал птичку возле хвостика парика старого Джорджа. Видишь?

— Вижу.

— На монете стоит дата: 1965. Тебе достаточно примет, чтобы отличить эту монету от любых других? Есть такие люди, которые всегда боятся, как бы их не надули.

— Я не заметил дату, когда передал тебе монету, — сказал Трой. У тебя была возможность заменить ее похожей монетой, дубликатом.

— Ты прав. Рокси, ты с ним поосторожнее, парень ушлый. Ладно, мистер сообразяга, возьми напильник и поставь такую метку, чтобы ты отличил эту монету от всех других и удостоверился, что тебе не втирают очки.

Трой нацарапал крест на благородном лбу Вашингтона и вернул монету. Боб отступил и спрятал руки за спину.

— Нет уж, Фома неверующий. Ты ее сам положишь, вот сюда, под лазер, чтобы потом не говорил, что я ее в ладони спрятал.

На верхушке скалы было ровное место, посередине которого застыл рубиново-красный круг. Трой положил монету под луч и отступил назад.

— Эксперимент начинается, — объявил Боб, перебросив несколько тумблеров и глядя на цифры, поплывшие по дисплею компьютера. По ним он настроил еще какие-то приборы и произнес:

— Готово! Если вы, леди и джентльмены, соблаговолите присоединиться ко мне за этим вот изолирующим барьером, то мы счастливо избежим образования искр. Рекомендую встать на резиновый коврик и взяться рукой за медный рельс. Трой, на твоей армейской наручной луковице есть секундомер?

— Есть.

— О'кей. Заведи его и запусти, когда я толкну рукоятку. Давай!

В воздухе резко затрещало, и вокруг металлических поверхностей засветился коронный разряд. Свечение исчезло так же быстро, как и возникло, и Боб вывел их обратно к установке. Скала была пуста.

— Где твоя монета? — спросил Боб.

— Нету.

— Ну ты и востроглазый!

— Спасибо на добром слове. Куда она девалась?

— Правильнее было бы спросить «когда она девалась». Смотри внимательно. Должно быть точно семнадцать секунд. Вот!

Монета появилась снова, там же, будто никуда и не исчезала. К ней никто не подходил, и ближайший аппарат стоял в двух футах. Трой рефлекторно нажал кнопку секундомера. Семнадцать и семь десятых. Он взял монету. Царапина на месте и крест тоже. Год 1965.

— Классно, Боб, — сказал он, зажав монету в кулаке. — А теперь не будешь ли ты столь любезен объяснить мне, что, черт побери, с ней произошло?

— С удовольствием. За счет расхода электроэнергии примерно на четыре бакса твой четвертак был послан вперед по направлению времени точно на семнадцать секунд. Нам, наблюдателям из стационарного потока времени, показалось, что монета исчезла. Однако она не исчезла, она находилась здесь