Она поднялась с колен, приблизилась к стене, держа рыжего кота под мышкой, а затем просто шагнула в зеркало. Серебристая поверхность дрогнула и сомкнулась за ее спиной.

Сияние в темном зале прекратилось.

Алексей Бирулин, директор исторического музея, сидел в своем кабинете и с ненавистью смотрел на экран телевизора, где показывали улыбающегося Егора Зверева. Тот рассказывал корреспонденту о начале съемок нового фильма на своей киностудии, но Бирулин пропускал его слова мимо ушей.

Впервые из его музея украден артефакт! И он теперь точно не получит его обратно! Раньше такого в его заведении не происходило.

Бирулин был вне себя от ярости. Долгие годы Алексей коллекционировал различные магические предметы, многие из них были представлены в его музее. Залы защищали мощные заклятия, обереги. Узоры на полу, неразличимые для людского глаза, складывались в пентаграммы, которые не дали бы ни одной ведьме проникнуть в музей!

А что в итоге? Кубки вынес какой-то сопливый мальчишка, на которого не подействовала самая современная сигнализация!

С этим парнем явно что-то не так, и Бирулин собирался выяснить, что именно. Он прекрасно знал и Ангелину и Егора. Но Егор бы приемным отцом. А вот кто настоящий – это вопрос на сто миллионов!

Тимофей Зверев точно из Первородных, ведь Ангелина самая настоящая потомственная ведьма… Но кто отец парня? Чья кровь течет в его жилах?

В этот момент к нему заглянул Валерий Мишланов, тот самый злополучный охранник, который проворонил кубки из сервиза колдуна Чернорукова. Алексей сам не понимал, почему до сих пор не уволил этого никчемного толстяка.

– Ну что еще? – недовольно буркнул Бирулин.

– Интересная новость, – вкрадчиво сказал охранник. С самой ночи ограбления музея он места себе не находил от чувства вины и постоянно старался угодить разгневанному Бирулину. – Когда пропали кубки Чернорукова, мы думали, что детишки отключили все камеры.

– И что с того?

– Несколько камер продолжали работать и фиксировали все происходящее.

– Как такое может быть?!

– Они были подключены к другому источнику питания. И на их записях видно кое-что очень интересное. Полиции мы это видео не показывали. Сами узнали о нем лишь недавно…

– Не томи!

– Я сделал фотографии, – Мишланов выложил на стол директора несколько снимков. – Не знаю, что это… На блики света точно не похоже. Той ночью в залах музея стоял полумрак.

На снимках был изображен Тимофей Зверев, тот самый парень, о котором Бирулин думал в последнее время. И на некоторых фотографиях было отчетливо видно, что глаза мальчишки светятся в темноте. На увеличенных кадрах его глаза оказались совсем желтыми с узким вертикальным зрачком, словно у змеи.

– Ты только взгляни на этого красавца! Кто же он на самом деле?! – злобно произнес Бирулин. – О, я обязательно это выясню!

– Не сомневаюсь, – вкрадчиво улыбнулся Мишланов. – И я помогу вам сделать это.

Серафима вошла в кабинет отца, когда на его столе зазвонил телефон. Платон ласково взглянул на дочь и включил громкую связь. У него никогда не было секретов от собственной дочери.

– Слушаю, – произнес он.

– Я помогла тебе, Платон! – гневно раздалось из динамика. Он узнал голос Кадиши Де Ляфуэнте. – С моей помощью ты отыскал Ирму Морозову! Я знаю о том, что случилось в лесу! И где же обещанная награда?!

– Ты о кубках? – уточнил Платон. – Прости, дорогая, но их больше нет. Я попросил друзей, они расплавили их в сталеплавильной печи одного из городских заводов.

– Подлый негодяй! – вскричала жрица вуду. – Ты меня обманул!

– Ты прекрасно знаешь об опасности этого сервиза.

– Грош цена твоему слову, Барон!!!

– С моей стороны было бы преступлением отдать кубки тебе! Королевский Зодиак мне бы этого не простил.

– Раньше ты не был таким щепетильным, Платон Долмацкий! Мне нужен сервиз Чернорукова!

– Могу я предложить тебе взамен что-то другое?

– Мы не на рынке, Барон, и торг здесь не уместен! Ты обманул меня и еще пожалеешь об этом! Пусть не сейчас, не в ближайшее время, но я этого тебе не прощу. Расплата обязательно последует!

Разгневанная Кадиша бросила трубку. Барон устало вздохнул и выключил телефон.

– Ты не боишься ее? – спросила Серафима.