меня написать о Джо. Дело в том, что мне очень хотелось узнать, что произошло. Нам всем хотелось, всем друзьям Джо.
К средине дня я вышел из дому пообедать где-нибудь. На Далстон-стрит я перебирал варианты, учуяв доносящийся с рынка через дорогу сладковато- острый аромат. Переходя улицу на светофоре, краем глаза уловил поворот головы. Под бритву стриженные затылок и бока, выпяченным выступом выдающийся над шеей череп. Человек скрылся в толчее рынка, я дернулся назад, не удостоверившись, нет ли машин. Мотоцикл вильнул вокруг меня, сидевший на нем со всей силы давил на бибикалку и при этом во всю глотку изрыгал на меня проклятия. Когда же я оглянулся на рынок, Джо уже исчез.
Я зашел в торгцентр, прошел в супермаркет и тут же позабыл, куда и за чем шел, а потому бродил в ожидании, когда память вернется ко мне. Кончилось тем, что я, подобно Фрейдову человеку в чужом городе, которого всегда заносит в район красных фонарей, оказался у стойки с консервированными супами.
Вернувшись в дом Джейн, отпер входную дверь и наступил на доставленную почту. Подобрал ее и, не рассматривая конверты, бросил всю в утилизационный бак. На кухне опорожнил банку овощного супа в кастрюлю, добавил туда во время готовки черного перца, острой соевой приправы, чешуек чили и порошка карри. Вылил суп в тарелку, положил кастрюлю в раковину и принялся есть у себя за столом, поглядывая на роман Иэна и думая о Джо. Мысли о нем все время сводились к одной: в этом нет никакого смысла, в это просто невозможно поверить, это слишком сбивает с толку. Может, это три мысли, но все они казались мне одной. Казалось, словно бы жизнь – это рассказ, и автор наплевал на фабулу, что не совсем годилась, мешала острому чувству неверия.
Где-то после трех я послал Иэну сообщение. Складывать его мозаику при первом прочтении мне доставляло удовольствие, но я не слишком старательно вдумывался в нее, теперь же, похоже, нужно было вникать. Я надеялся, что при втором прочтении приду к решению, что тайне можно оставаться и не разгаданной. Сюжетная линия шпионажа вилась вокруг фальшивой компании по изготовлению географических карт под названием «География»[54], которая действовала по нескольким адресам в разных концах Флит-стрит.
«География» была подлинной компанией, – написал я ему. – У нее на самом деле были – в разное время – конторы в домах 55, 63, 111 и 167 по Флит- стрит. Не уверен, что полностью понимаю зачем – или как – вы используете это. Это существенно?»
Сообщение я отправил прежде, чем успел удалить его. Воображал себе, как возразит на него Иэн, наверное, просто на последний вопрос, на употребление слова «существенно».
Закрыл ноутбук, внушая себе, что нужно дождаться ответа Иэна, прежде чем продолжить работу над романом. В спальне Джейн, пряча ноутбук, я поглядывал на манекен и заметил, что на нем другое платье, серое, помнится, купленное мною в модном бутике; осмотрел книги на полках, а потом пожалел об этом. Снял с полки второй роман Джо, который дал почитать Джейн. Раскрыл – и увидел на титуле надпись, сделанную Джо для меня.
«С благодарностью за твою помощь и поддержку. Всего наилучшего ххх». Пришлось присесть на краешек кровати Джейн. Я уставился на книгу, которую держал в руках, а потом поднял голову. На какой-то миг наши взгляды с Джейн-манекеном сошлись, прежде чем я отвел свой в сторону.
Иэн не ответил ни в тот день, ни на следующий. Я сделал в уме нужную закладку и продолжил редактирование. Еще я заглянул наконец в Фейсбук и потерял весь день. Читал все посты и комменты подряд. Отметил, как много народу выставило посты, кто их выставил и сколько «лайков» они получили. Мне выставляться не хотелось, потому как не хотелось чувствовать себя участником какого-то состязания в изъявлении своих близких отношений с Джо, в выражении величайшего чувства утраты, в желании отхватить больше всего «лайков». Обычно мне не по себе видеть, как люди пишут в Интернете о смерти своих родителей или своей собаки. Если честно, я ничего этого не читаю (пошли они ко всем чертям с матерями со своей жалостью к себе и пошли ко всем чертям их собаки) – и никогда не комментирую. Умри мой отец на двадцать лет позже, я б и не подумал извещать об этом в Фейсбуке. Это дело вкуса. И здравомыслия. Но я не осуждал наших общих друзей, написавших о Джо, и неизбежным было то, что я последую их примеру, пусть и неуклюже. Вот я и написал что-то скоренько и вышел из браузера, потому как последнее на свете, что мне хотелось бы увидеть, был чей- нибудь «лайк» под тем, что я написал.
Прогулка вдоль канала в Хакни не принесла мне ни отдохновения, ни возможности подумать обо всем хорошенько: все внимание пришлось сосредоточивать на том, чтобы не оттеснил меня с дорожки вдоль канала нескончаемый поток мотоциклов, бегунов и прогуливающихся парами. Все же должно оставаться место еще и для решительно настроенного flвneur[55]. На подходе к Бродвейскому рынку я видел, как люди переходили над каналом по мосту, и среди них заметил мужчину с малость поредевшей шевелюрой и обритыми волосами по бокам головы. Потом люди прошли мимо перед ним, а потом, когда они скрылись, он тоже скрылся или стал невидим с места, где я находился. Чтоб в том месте уйти от канала, нужно было дважды пройтись назад по трапу шириной пятнадцать-двадцать ярдов[56], затем повернуть назад на 180 градусов. Я бегом одолел трап, пока добрался до улицы, Джо (или мужчина, похожий на Джо) затерялся в толпе ранних вечерних прохожих и выпивох, собравшихся после работы, невзирая на зимнюю стужу, возле многих пабов.
Я крутил головой, разглядывая двери и сборища гуляк у ресторанов, клерков, сочащихся из своих контор и тянущихся к продавцу жареных каштанов. Как раз когда уже готов был бросить это, я увидел голову знакомой формы, удалявшуюся от меня между выгуливавшим собаку и мужчиной, толкавшим по переулку мотоцикл к автобусной стоянке.
– Иэн! – крикнул я, но он не обернулся.
