Румянец исчез. А в глазах появилась тоска.

– Он… пахнет иначе. Это сложно объяснить словами, но… мой брат, даже когда был… нормален, все равно от него исходила угроза. Она ощущалась всеми, не важно, человек или пес… псы острее реагировали. Многие спешили уйти…

…но этой девочке, кажется, идти было некуда.

– И да, я научилась предугадывать приступы, но между ними он тоже не успокаивался настолько, чтобы я чувствовала себя в безопасности.

…маленькие тайны большого дома.

Запертые двери. Маски приличий. И флер благопристойности, который, словно терпкие духи, забивает иные запахи. К примеру, отчаяния.

Тоски, которая выворачивает душу, подводя к самой грани.

У каждого из них – свой страх и свое чудовище за спиной. И порой Дитар радовалась, что ее собственная жизнь была настолько проста.

– Брокк другой. Рядом с ним очень спокойно, и… и поэтому я хочу знать, что было на самом деле. Не из любопытства. – Кэри окончательно успокоилась. – Но чтобы не причинить ему ненароком боль и… однажды у меня не получилось спасти того, кто был мне дорог. И не желаю вновь оказаться бессильной.

Храбрая девочка.

И тоже раненая. Но Брокку с ней повезло. А ей – повезло с ним, потому как далеко не все псы похожи на него. Среди прошлых клиентов Дитар случались всякие.

– Вы ведь не торопитесь? – Дитар устала держать чашку, и Кэри, почувствовав ее усталость, поспешила помочь.

– Нет, а вы… вам, возможно, стоит вернуться в постель?

– Меньше всего мне хочется возвращаться в постель.

– Тогда и я не тороплюсь.

Искренняя, пусть и робкая улыбка.

– Что ж, в таком случае стоит поставить миссис Сэвидж в известность, что вы останетесь на обед. Она будет рада. Я ведь упоминала, что миссис Сэвидж любит готовить?

– О да.

– Уверяю вас, она действительно талантливая повариха. А мы пока побеседуем. Я расскажу вам о вашем муже то, что знаю… и о Лэрдис. Хотя видит бог, если он, конечно, существует, что меньше всего мне хочется вспоминать об этой женщине. Дайте подумать, с чего начать?

– Сначала, – попросила Кэри. – Почему вы стали…

Она запнулась и порозовела.

– Содержанкой?

– Да.

Почему бы и нет?

Если Кэри готова слушать, то… это не исповедь, к которой настоятельно подталкивала мисс Оливер, просто история.

Обыкновенная.

И вряд ли интересная кому-то еще.

Дитар повернулась к окну. Какой бы была ее жизнь, выбери Дитар иную дорогу? Лучше? Хуже? Другой, несомненно, в ней не было бы ни предательства, ни отчаяния, когда хотелось наложить на себя руки, ни клиентов… ни ее дорогой Лили, ни Брокка, ни этой гостиной с зелеными обоями, камином и креслом- качалкой. Мисс Оливер и миссис Сэвидж.

Подушек.

Чая.

Кэри из рода Лунного Железа, которая терпеливо ждет рассказа.

– Мне было шестнадцать…

Господи, неужели и вправду было когда-то? Дитар поворачивается к зеркалу, стыдливо прикрытому кружевом накидки. Ее связала мисс Оливер, как и салфетки, что лежали на туалетном столике. Эта сухая строгая женщина преображалась, стоило ей заняться рукоделием, и чем-то напоминала Дитар маму.

…у той были волшебные руки.

Странная та жизнь, будто бы чужая. Домик на окраине и клочок земли, на котором росли не розы, но кресс-салат, редис и горох. Его подвязывали остатками ниток, а на забор водружали пугало, которое матушка делала из старого чулка и тряпок. Пугало отгоняло ворон, и на старой низкой яблоньке, ветви которой перегибались через забор, вызревали мелкие кислые яблоки.

Из них матушка варила повидло, сдабривая его лимонной цедрой.

А отец ворчал, что она вновь бездумно тратится. Он был скупым сухим человеком, казалось, не способным даже на малейшее проявление чувств.