времени нет. Необходимо выставить там вооруженные караулы, а сами мы можем просто не успеть найти их быстрее японцев.

– Почему вы распоряжаетесь на нашем корабле! Или мы ваши пленники?!

– Чарльз, вы хотите пережить ваше увлекательное путешествие или предпочитаете взлететь на воздух вместе с этим кораблем? Такое завершение контракта вас лично устраивает? Поймите, сейчас я вам могу гарантировать только одно – в Японию этот корабль не придет. Никогда. Ну не судьба ему походить под японским флагом. Ему отсюда две дороги – или на дно, или во Владивосток. И я сильно подозреваю, что, в отличие от вас, японцы это уже поняли. Как вы думаете, какой именно маршрут для них предпочтительнее?

Не совсем понятно, поверил ли Боссет в опасность взрыва, или просто решил, что перечить командиру вооруженных налетчиков себе дороже, но он выделил троих итальянцев для сопровождения трех групп. Две мелкие, по четыре человека, должны были взять под охрану погреба боезапаса.

Не то чтобы сам Балк верил в возможность подрыва крейсера, нет, мужества и решительности у японцев хватило бы, а вот времени на поиск ключей от погребов и организацию взрыва – это вряд ли. Хотя для англичанина страшилка вышла классная, на сотрудничество пошел сразу. Еще пятеро, включая обоих раненых, остались с Ниродом в рубке, присматривать за ранеными японцами и управлением крейсером. На долю остальных шестнадцати выпало самое интересное – зачистка машинного отделения и остальных потрохов крейсера.

В корабельной «преисподней» русских моряков ждал воистину горячий прием. Первая пара матросов, ломанувшихся в двери котельного отделения номер один, была ошпарена паром. Орудовавший пароотводным шлангом японец был немедленно застрелен шедшим третьим казаком, причем на этот раз выстрел был направлен в голову. Не удалось спастись от пули и его подельнику, открывшему клинкет. Прижимая руку к простреленному бедру, он кинулся, было, к двери в бортовой угольный коридор. Но у ее комингса рассвирепевшие амурцы настигли его и закололи шашками. В ходе этой короткой стычки бежавший первым матрос лишился зрения, а второй просто получил ожоги плеча и рук второй степени, но тоже был не боеспособен. Итог: два – два… Балк грязно выматерился в сердцах: результат был отвратительный.

Больше в первом котельном сюрпризов не было, но впереди ждало еще два, плюс само машинное отделение. Поэтому во избежание сюрпризов в приоткрытые двери второй кочегарки полетела пара безобидных с виду пакетиков…

Свист пара, показывающий, что и в этой кочегарке русских ждали, сменился оглушительным хлопком, и сквозь щели вокруг неплотно прикрытой двери на секунду стало видно голубое сияние. Выждав с десяток секунд и убедившись что свист пара прекратился, Балк, обмотав голову полой найденной куртки, нырнул в двери. На полу под вентилями паропровода сидели двое оглушенных и ослепленных японцев.

«Ну, еще бы, – усмехнулся про себя Василий, глядя на то, как без особых проблем казаки вяжут противника. – По полкило магния, всю корабельную фотолабораторию разорил, и пороха. Это бабах и очень яркая вспышка в одном флаконе. Причем без всяких осколков, могущих повредить оборудование». Вспомнив, как сам на тренировке первый раз попал под воздействие светошумовой гранаты, Балк даже пожалел несчастных. Он-то хоть знал, чем его приложило и что зрение вскоре вернется. А эти неудачники могут только тоскливо паниковать.

Кстати о панике. Там дальше еще итальянцы вроде должны были быть… Они-то вообще не при делах, убрать бы их оттуда, они еще пригодятся. Ладно, проверим, хорошо ли говорят самураи по-английски. Покричим в дверь и посмотрим, кто отзовется.

– Гомен кудасай, самурай-сама. Прошу прощения за мой японский. С вами говорит мичман Российского императорского флота Василий Балк с крейсера «Варяг». С кем я могу обсудить ситуацию о беспрепятственном пропуске некомбатантов на верхнюю палубу?

– Лейтенант Японского императорского флота Секари Масао, броненосный крейсер «Ниссин». Простите мою необразованность, но ответно приветствовать вас по-русски я не могу. О каких некомбатантах вы говорите?

– Насколько я знаю от мистера Боссета, с вами находятся около двадцати итальянских матросов. Я думаю, им нет никакого резона принимать участие в нашем споре о том, куда и под каким флагом дальше пойдет «Ниссин»? Надеюсь, вы не будете возражать, если мы их выпустим на верхнюю палубу до того, как я предприму попытку штурма вашей кочегарки и машинного отделения? Мне случайные жертвы не нужны.

– Рад бы их выпустить, но они уже и сами сбежали. Хуже того, когда я их попросил показать нам, где находятся кингстоны в машинном отделении, эти крысы сами в нем заперлись. Так что некомбатантов тут нет. А откуда вы взялись на мою голову, мичман с «Варяга», он же почти две недели, как погиб? И что это был за взрыв во второй кочегарке?

– Ну, положим, слухи о смерти «Варяга» нами были несколько преувеличены, а насчет взрыва, если вы не возражаете, поясню позже. Я полагаю, что предложение о сдаче будет вами отвергнуто?

– Безусловно. У меня приказ моего императора доставить крейсер в Йокосуку, и я обязан его выполнить.

– Понимаю, но вынужден воспрепятствовать. «Ниссин» отсюда пойдет во Владивосток или на дно. Значит, сдаваться вы отказываетесь?

– Безусловно. Если «Ниссину» не судьба попасть в Йокосуку, как приказал мой император, то вариант на дно меня вполне устраивает. По моим расчетам, мы очень скоро все вместе перенесемся в храм Ясукуни. А мы тут в кочегарке, знаете ли, просто отвлекаем ваше внимание от основных событий.

– Если вы о подрыве погребов, то боюсь, что они уже под охраной моих людей. И судя по стрельбе, что я слышал минут пять назад, взрыва не будет.