– Да не за что, леди, – повторился я. Да добавил с максимально возможной убедительностью: – И запомните раз и навсегда: может, я и животное, и даже та еще скотина, но тем не менее на предательство не способен. Уж в чем в чем, а в этом вы можете быть абсолютно уверены.

– Хорошо, я это запомню, – кивнула леди совершенно серьезно, без тени усмешки отнесшись к моим словам.

– А похитить я вас никому не дам! Так и знайте! И больше на этот счет не переживайте! – приходя в хорошее расположение духа, бодро заявил я. И брякнул: – В конце концов, это прямая моя обязанность, как вашего жениха, защищать вас от чужих поползновений!

Последний мой эпитет, похоже, нисколько не вдохновил ди Мэнс. Так как на ее прекрасное чело немедля набежала небольшая хмурая тучка. А затем леди с нескрываемой досадой вопросила:

– Скажи, Стайни, ну за что ты мне мстишь, а?

– Мщу?.. – тупо переспросил я, с откровенным удивлением воззрившись на девушку.

– Ну да, – подтвердила ди Мэнс. – За что ты мне мстишь?.. – После чего, не дав мне вымолвить и слова, рассудительно проговорила: – Ведь ты не можешь не понимать, что свадьба, даже если она случится, не изменит в наших отношениях ровным счетом ничего. Настоящей женой тебе я, после какого- то, пусть даже красивого церковного обряда, вмиг не стану.

Этот пассаж Кейтлин заставил меня вытаращиться на нее да с непередаваемым изумлением подумать: «Что она такое говорит? Как это не изменится после нашей свадьбы ровным счетом ничего? Ведь кое-что определенно должно перемениться в наших отношениях! Которые сразу по завершении церковного таинства венчания станут супружескими. Супружескими! А отнюдь не чисто дружескими, как тут, похоже, кто-то наивно полагает. Или, может, Кейтлин считает, что мы будем просто спать на общем ложе после свадьбы? И – ни-ни?!»

«А ведь похоже на то! – поддержал меня бес. – Наверняка планирует отказать тебе, ослу лопоухому, в близости в первую же брачную ночь! – И умиленно покосившись на обольстительную суккубу, с ехидством выдал: – Только куда ты, милая, денешься, когда разденешься!»

«Да дело даже не в том, что я не устою перед эдаким соблазном – очутившейся в моей постели Черной Розой Империи, и, невзирая ни на какие ее отговорки, наброшусь на нее, как голодный волк, едва только выпадет возможность, – сердито покосившись на поганца, буркнул я. – Просто… Просто это ведь ее обязанность – близкие отношения с мужем иметь. Которую она вполне осознанно обретает, вступая в брак. Не может же Кейтлин не знать и не понимать, что семья – это не забава? И не ведать о том, что церковь считает либо просто дурью, либо обычным блудом союз двух людей, в котором нет детей, и по прошествии определенного времени расторгает их брак. После чего бывшей жене, что не смогла подарить своему супругу наследников, остается только податься в монастырь. Так что Кейтлин определенно лукавит, говоря, что ничего в наших отношениях не изменится после свадьбы».

– Но тем не менее несмотря на явную очевидность того, что просто ритуал бракосочетания подлинной семьей нас не сделает, а противостояния нашего не разрешит, ты упрямо стоишь на своем, – твердо продолжила меж тем моя ненаглядная, заставив меня сбиться с мысли и вновь обратить все внимание на девушку. – Желая, таким образом, поломать жизнь и себе и мне. – И, изобразив недоуменное пожатие плеч, повторила свой провокационный вопрос: – Вот я и спрашиваю: ради чего ты все это затеял? Если не из мести?

На что я, поразмыслив самую малость, лишь вздохнул устало:

– Да какая месть, леди? Вы же сами не оставили мне выбора – со своим намереньем обзавестись в моем лице фамилиаром.

– А при чем здесь это? – удивилась Кейтлин. Да немедля уличила меня: – Ведь началось все много раньше. Ловил меня на слове ты еще в Кельме, да и за сумеречником отправился задолго до того, как я предложила тебе помощь в должном использовании твоего Дара. – И, уставившись на меня в упор своими изумрудно-зелеными глазищами, задумчиво предположила: – Может, ты влюбился в меня до потери памяти? И теперь готов на все ради того, чтоб только быть рядом со мной? – Но тут же досадливо мотнула головой: – Нет, тогда бы ты с радостью согласился стать моим фамилиаром!

А я, с трудом отведя свои глаза от нечеловечески прекрасных очей этой суккубы и переборов искушение прильнуть к ее восхитительно чувственным устам, находящимся так невыносимо близко, стремительно покраснел. И невнятно промямлил:

– Ну… Ну… – А потом возьми да и ляпни быстренько, чтоб изгнать из головы Кейтлин опасные мысли, что я по отношению к ней некие чувства питаю: – Просто… Просто баронесса Кантор хорошая ведь девушка…

– Хорошая, – охотно согласилась со мной Кейтлин. И недоуменно нахмурила-сдвинула бровки и озадаченно вопросила: – Но при чем здесь это?

– Так нужно ж ее, такую хорошую девушку, спасать… – донельзя смущенно выдал я.

– Что?! – воззрилась на меня округлившимися глазами Кейтлин. И переспросила: – Спасать? От кого? – Но мой ответ ей не потребовался – она сама догадалась. – От меня, что ли?!

И ошеломленно уставилась на меня, когда я, старательно отводя глаза, подтверждающе кивнул. Да так и замерла, явно что-то желая сказать и не в силах выговорить ни слова. Сидела так мгновение, два, а потом… А потом покатилась со смеху! В буквальном смысле покатилась – схватившись за живот и хохоча, аж на землю с бревна сползла!

– Нет… нет, не верю! – все срываясь на смех, заявила она, мотая головой, когда я помог ей подняться и усесться назад на свое место.

– Ну не хотите – не верьте, – немного сердито буркнул я, задетый такой реакцией ди Мэнс.

А ту немедля опять пробило на смех. И она хохотала еще минуты две. Чтобы затем проговорить сквозь слезы:

– Нет, ты совершенно невозможный, Стайни!..