привыкла двигаться и носить маски. Еще будет время, потом, чтобы вылечить ее и заставить забыть. Так я себе говорю. Но если по правде, я понятия не имею, что можно сделать, чтобы смыть это навсегда.

– Кас. Вот теперь тебе точно пора возвращаться.

Нет, Томас. Не сейчас. Глаза мои обшаривают тусклый бескрайний простор. Он выглядит плоским, только пологие склоны там и сям. От отсутствия расстояния и перспективы голова идет кругом. Но пространство лжет. Все здесь лжет. Он где-то там, и у него масса мест для укрытия.

– Сам он на нас не вылезет, – говорю. – Думаю, он знает, чего я хочу.

– Ну не можем же мы просто стоять тут, – говорит Джестин. Она часто моргает, и голова ее двигается как-то рывками. Видимо, ей Бёрк на уши сел.

– Он может прийти, – говорит Анна. – Если мы позволим ему охотиться на нас.

– То-то будет весело, – язвительно бормочет Джестин и смотрит на меня. – Думаю, одинокая жертва заманчивее, чем целое стадо. Если заору, бегите ко мне. – Она набирает воздуха и делает шаг.

– Нет, – говорю. – Если ты потеряешь нас из виду, то потеряешь совсем. Это место заберет тебя.

Она улыбается через плечо:

– Это место забирает тебя где угодно. Мы будем искать его, он будет искать нас, а затем мы столкнемся спина к спине. Ты здесь всегда заблудившийся, Кас. Так или иначе.

Ухмыляюсь. В тот раз я ее не потерял, она специально исчезла, чтобы отыскать свою гребаную металлическую жилу. Прекрасно. Мне следовало бы догадаться.

– Не надо рисковать, – говорю я ей. – Если тебе придется вернуться, возвращайся.

– Нечего в позу вставать, – фыркает она. – Я твой друг, но умирать за тебя не собираюсь. Я не Томас. Я не она.

Ее шаги глухо отдаются в скалах, когда она уходит, насвистывая мелодию Элмера Фадда[28], когда тот отправляется охотиться на кроликов. Когда мы с Анной переглядываемся, я знаю, что Джестин за спиной у нас исчезла.

Идем по аду с Анной. Меня тянет разом вывалить все, что мне хотелось сказать ей за последние шесть месяцев, все до мелочей. Мы словно взяли это время взаймы, хотя я и явился, чтобы забрать ее домой. На самом деле я никогда не рассчитывал снова увидеть ее. Это была просто мечта. Квест, как у рыцаря в поисках Святого Грааля. Но вот я здесь, с дыркой в животе, которая болит все сильнее, пытаюсь выманить убийцу отца на открытое место. От сюрреалистичности происходящего мозг выворачивается наизнанку.

– Не стану говорить, что тебе не стоило этого делать, – говорит Анна, – пытаться освободить отца. Я знаю, на твоем месте я поступила бы так же.

– Я именно это пытаюсь сделать? Освободить его?

– А что, нет?

Видимо, да. Я пытаюсь освободить их всех. Уилла и Чейза – они бы застряли тут навсегда, не явись я за Анной, и от этой мысли у меня внутри все переворачивается. И папу. Я-то думал, Анна сделала это шесть месяцев назад, когда уволокла сюда обеата.

Краем глаза ловлю какое-то движение, и мы оба подскакиваем. Но это не он. Это что-то вдалеке свисает с ветки одинокого дерева. Продолжаем путь, идем и идем, потому что невозможно определить на глаз, продвинулись ли мы хоть на сколько-то. Пейзаж все время ползет и меняется; скалы рассыпаются и исчезают. Словно идешь по громадной беговой дорожке. Теперь перед нами что-то вроде каньона, глубокая расселина в камне. По дну струится черная, масляно поблескивающая река.

– А ты… ты когда-нибудь разговаривала с ним? В смысле с моим папой?

Анна мягко качает головой.

– Он здесь просто тень, Кассио. Как и все они.

– Но, по-твоему, он понимает, где находится? Знал все это время?

– Я не знаю, что им известно, – отвечает она. Но глаза отводит. Она не знает. Но думает, что он в курсе.

Каньон впереди становится ближе – гораздо быстрее, чем мы идем. Ненавижу это место. Оно бы в три секунды свело с ума любого учителя физики. Где обеат? Где Джестин? Бок болит сильно, идти становится тяжелее. Если у Джестин сильно замедлилось дыхание, ее может здесь уже и не быть. Наверное, я даже надеюсь на это. Анна рядом со мной напряженно обозревает пейзаж. Но по-прежнему ничего.

– Слушай, – говорю, – когда это все кончится – при условии, что я буду еще жив и смогу вернуться, – я хочу забрать тебя с собой. Я пришел сюда за тобой, и Томас с Кармель тоже. Мы хотим, чтобы ты вернулась. – Сглатываю. – Я хочу, чтобы ты вернулась. Но решение за тобой.

– Я же все равно буду мертвая, Кассио.

– Я тоже когда-нибудь буду. Это не имеет значения. – Касаюсь ее плеча, и мы останавливаемся, чтобы я мог заглянуть ей в глаза. – Правда не имеет.

Она опускает веки, долго и медленно, ресницы на бледных щеках кажутся черными.

– Хорошо, – говорит она, и я выдыхаю. – Я вернусь.

Вопль обеата пронзает неподвижный воздух и отдается вибрацией у нас в ногах.