Интересным местом была точка, где располагался собеседник мистера Келли. Прямо для обложки журнала «Вокруг света». Собственно, это была не «точка», а целый остров, каких несчётное множество разбросано по просторам Тихого океана косой многотысячемильной полосой, от Филиппин и почти до Антарктиды. Словно Творцу надоело старательно прорисовывать на глобусе причудливые контуры континентов, и над ста восьмьюдесятью миллионами квадратных километров океана он просто махнул наотмашь кистью, покрыв всё это пространство брызгами краски разных форм и размеров.

Остров по сравнению с тысячами других, имевших собственные имена и население, был исчезающе мал – его плоскую вершину усечённого конуса, сложенного из древних вулканических пород, можно было обойти по периметру меньше чем за час, но изумительно красив. Он возвышался над кружевной пеной бивших в подножие волн метров на восемьсот абсолютно недоступной человеку твердыней. Альпинист-скалолаз мог бы подняться с немалыми трудами на его вершину, но для этого сначала пришлось бы добраться с моря до его подножия, что было тоже практически невозможно из-за массы торчащих из-под воды рифов и подошвой, заваленной жутким хаосом лавовых обломков от килограмма до тонны. А главное – затея эта была бы совершенно бессмысленной. От ближайшего, хоть как-то населённого острова нужно плыть сюда несколько сот миль, потом ложиться в дрейф, поскольку при здешних глубинах на якорь не станешь, организовывать целую операцию десантирования и ради чего?

Зато самая вершина островка, скорее даже – просто чуть наклонного каменного клыка была покрыта густой шапкой тропической растительности, постоянно пополняемой морскими ветрами, несущими с незапамятных времен неведомо откуда семена всевозможных растений. В кронах пальм и прочих деревьев и древовидных кустарников водились даже какие-то совершенно эндемические породы насекомых, иначе чем бы питались вполне сухопутные птицы, жившие в этом изоляте, может быть, миллион лет? Чайки и прочие альбатросы, кормящиеся морской живностью, гнездились гораздо ниже.

И вот на этой плоской, словно ножом срезанной вершине устроил свою обитель человек, говорящий сейчас по какому-то хитрому, наверняка спутниковому телефону с Вашингтоном.

Фёст довольно подробно успел рассмотреть его виллу и прилегающую территорию. Сады Семирамиды, иначе и не скажешь. Сам трёхэтажный, составленный из нескольких объёмно-конструктивных элементов дом, примерно гектар ухоженного парка вокруг, довольно большой бассейн, выложенный голубым кафелем или фаянсом. Всё обнесено, несмотря на полную неприступность места, ещё и довольно высоким металлическим забором. Хорошо оборудованная вертолётная площадка, с ангаром и всякими служебными постройками.

Трудно даже вообразить, сколько трудов, а главное – денег вложено в это «Орлиное гнездо». Плюс – что стоило обеспечение секретности тайного убежища сейчас, когда сохранение каких угодно тайн – дело весьма проблематичное!

Впрочем, выяснение этих, как и многих других вопросов можно оставить на потом. Разговор хозяина с вице-президентом ещё не закончился.

Келли очень и очень подробно пересказывал чуть ли не в лицах всё, что происходило в «ситуационном кабинете», а собеседник часто переспрашивал, уточняя детали, иногда самые вроде бы несущественные. Это само по себе выдавало в нём специалиста, скорее всего опытного разведчика-аналитика с хорошей общепсихологической подготовкой.

Спасибо школе Шульгина, после неё и двух лет практической работы Фёст моментами сам себе напоминал Штирлица, то есть Максима Исаева с момента, как им стал вполне обычный юноша Всеволод Владимиров. В данном случае он имел в виду появление (или внезапное раскрытие) таланта, никакими предшествующими событиями в жизни не обусловленного. Что он сам, что аналог Секон до «Перевала» как раз никакого интереса к разведывательной, контрразведывательной, вообще политической деятельности не проявляли. Либо в результате срабатывания «гнева Аллаха» в мозгах у них что-то круто перевернулось, да настолько, что и у Секонда в его Академии дела более чем успешно пошли, и в нём самом Александр Иванович увидел такой же благодатный материал, как аббат Фариа в Эдмоне Дантесе.

Хозяин «Орлиного гнезда», выслушав всё, после короткой паузы дал вице-президенту несколько конкретных развёрнутых указаний. Общая их суть сводилась к тому, что Ойяме на самом деле можно отпустить на размышления и осознание реального положения дел два-три дня, но не более. В это же время организовать во всех подконтрольных средствах массовой информации, и не только американских, предельного накала антироссийскую по форме, но и антипрезидентскую по существу кампанию. То есть давление должно исходить со стороны, не из президентского окружения. Может быть, в ближайшем разговоре следует дезавуировать некоторые слишком резкие выражения и «прелестных дам» (при этих словах на губах джентльмена мелькнула