говорю – очень хитро всё устроено. В одной и той же квартире выходы на две стороны, зеркальное отражение. И на том же месте в секретере лежат деньги. В одном здешние, в другом тамошние. Вот, смотрите…

Михаил хотел отложить демонстрацию на другой раз, но раз куратор упорно не желает заглатывать голый крючок, нужно на него червячка прицепить. При удивительной безалаберности, иначе не скажешь, хозяев квартиры заглянуть в секретер и вытащить из пачек по одной всего бумажке американских, английских, французских, немецких и русских денег не составило труда. Золота он брать не стал – это уже как бы воровство, а чужие бумажки – не более чем коллекционерство. Как в старом анекдоте: «Я не нумизмат, я сифилитик, но мне тоже интересно».

Лютенс долго, со всех сторон, только что не обнюхивая и не облизывая, изучал образцы. Особенно родную двадцатидолларовую. Размером почти в полтора раза больше, непривычной черно-серо-бордовой гаммы, разрисованная массой завитушек и розеток в стиле «модерн» начала XX века, образующих почти непосильные для воспроизведения фальшивомонетчиком узоры. С очень крупным, незнакомого дизайна шрифтом и портретом генерала Шермана, героя Гражданской войны. Но самое главное – ФРС[150] в этом мире, очевидно, нет. На банкноте сверху написано – «Государственное казначейство». И внизу, мелко, указано, как и на российских банкнотах, что эти бумажки свободно размениваются на золото по цене 100 долларов за тройскую унцию.

«Да, там наверняка совсем другая жизнь», – подумал Лютенс, сразу прикинув, что эти доллары почти в двадцать раз дороже настоящих. Впрочем, Ляхов так и говорил.

– Забавно. Понятно, что для банального розыгрыша слишком тщательная работа, на те бумажки, что в подземных переходах продают, не похоже. Остальные деньги тоже явно не фальшивка. Продолжайте…

– Проблема в том, что там постоянно находятся люди. Минимум двое. Две женщины, – уточнил он, – но с подготовкой боевиков запредельно высокого класса…

Лютенс вспомнил девушку по имени Рысь и слегка поморщился. Если там тоже такие…

– В одиночку мне не справиться. Кроме того, я не умею стрелять в спину, тем более женщинам, которые ко мне хорошо относились. Гораздо лучше будет так: в подходящий момент я открою вам дверь, вы войдёте, без пролития крови нейтрализуете её или их, и мы тут же исчезаем, прихватив с собой столько денег, сколько унесём…

– Интересная схема, – произнёс Лютенс. – Примерно как в вашем фильме «Операция «Ы». Бабушка с мелкашкой сторожит склад, и мы её… Того. А если не выйдет? Как-то вы не так сработаете, и пулю от ваших дам мне получать?

– Нет, что вы, Лерой. Уж это я обеспечу…

В этот момент Волович искренне считал, что как-нибудь он внимание Герты с Людмилой отвлечь сможет, да хотя бы из двух баллончиков перечным газом сразу обеим и прямо в глаза. А там уж пусть профессионал работает.

– Хорошо, Михаил, – сказал Лютенс. – Мы этим непременно займёмся, когда я вернусь. В прежнем качестве или как частное лицо. Так что спокойно готовьтесь и ждите.

– А может – прямо сегодня сделаем и с плеч долой? – каким-то плаксивым тоном, словно Моргунов вдруг преобразился в Вицина, спросил Волович. Ждать ещё несколько недель ему вдруг показалось невмоготу.

– Нет, как ваши «урки», «на рывок» я не работаю. Любое дело должно быть как следует обмозговано и подготовлено. Так что не нервничайте, Миша, тратьте деньги, раз здешние нам больше не понадобятся… Выглядите вы каким-то замученным. Может, вам к девочкам стоит съездить развлечься? У меня есть адресок приличного дома свиданий, могу поделиться.

– Спасибо, обойдусь, – раздражённо ответил Волович. – Лучше вы возвращайтесь поскорее.

– Как только, так сразу, – усмехнулся Лютенс, употребив плебейский, его самого крайне раздражавший оборот. – Главное – вы тут глупостей не наделайте…

Глава десятая

В это же самое время, с поправкой на поясное, естественно, на обширную площадку перед изящным, в стиле архитектора Фрэнка Л. Райта, строением, почти точной копией знаменитого «Дома над водопадом»[151], вышел весьма пожилой господин. Точнее было бы назвать его просто старым, но что-то мешало. Возможно то, что за исключением морщинистого лица и выражения глаз всё остальное могло бы принадлежать человеку между пятьюдесятью и шестьюдесятью годами. Даже волосы у него были не седые по-настоящему, а так, сероватые, цвета окисленного алюминия, или махорочного пепла, если угодно.

Мужчина, одетый только в подобие купального халата из буклированной ткани апельсинового оттенка, подошёл к высокому, по грудь, деревянному ограждению. В руке он держал массивную телефонную трубку с коротким штырём выдвижной антенны и внимательно слушал своего собеседника.

Сам собеседник столь же отчётливо был виден, тоже в натуральную величину на левой половине окна-экрана, окружённого чуть пульсирующей фиолетово-сиреневой рамкой в ладонь шириной. Цвет рамки указывал, что канал сейчас работает в режиме «одностороннего окна»[152].

– То, что вы говорите, Дональд, достаточно интересно. И вы совершенно уверены, что «самурай» заранее и специально к вашей встрече не готовился?

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату