подготовят к «Сферическому опросу». Ее заверили, что это награда, это честь, к тому же приятно – стать одним из сфероидов, которых опрашивают о вкусах, предпочтениях, покупательских привычках и планах; клиентам «Сферы» на пользу.

– Сейчас для тебя это правильный шаг, – сказал Джосия.

– Я думаю, тебе понравится, – кивнула Дениз.

Пит Рамирес оказался пресным красавцем несколькими годами старше Мэй, а в офисе у него не было ни стола, ни кресел, ни прямых углов. Офис был сферический, и когда Мэй вошла, Пит разговаривал по гарнитуре, размахивая бейсбольной битой и глядя в окно. Поманил ее и закончил беседу. Правую руку протянул Мэй, левая не отпускала биту.

– Мэй Холланд. Как я рад. Я знаю, у тебя обед, но я быстро. Если простишь мне отрывистость, уйдешь отсюда через семь минут, нормально?

– Нормально.

– Прекрасно. Ты знаешь, почему ты здесь?

– Наверное.

– Ты здесь, потому что твое мнение ценят. Так ценят, что мир просто обязан его узнать – выслушать твою точку зрения практически по любому вопросу. Это тебе льстит?

Мэй улыбнулась:

– Льстит.

– Ладно, вот у меня гарнитура, да?

Он показал на свой гаджет. Надевается на голову, вдоль скулы – дужка с волосок толщиной, на конце микрофон.

– Я тебе дам такую же. Не против?

Мэй улыбнулась, но Пит не ждал ответа. Напялил ей на голову гарнитуру, поправил микрофон.

– Скажи что-нибудь? Я звук проверю.

Ни планшета, ни монитора поблизости не наблюдалось, и Мэй сделала вывод, что Пит целиком перешел на ретинальный интерфейс – прежде она такого не встречала.

– Скажи, что ела на завтрак.

– Банан, гранолу, – сказала она.

– Отлично. Сначала настроим звуковую схему. Какой ты хочешь звук для оповещений? Чириканье, трезвучие, как тебе лучше?

– Скажем, стандартный чирик?

– Чирикают у нас так, – сказал Пит, и в наушниках у Мэй чирикнуло.

– Нормально.

– Мало, чтоб было нормально. Ты это будешь часто слышать. Подбирай тщательно. Давай другие попробуем.

Они попробовали еще десяток и в конце концов остановились на колокольном звоне, далеком и загадочно гулком, точно звонили в далекой церкви.

– Отлично, – сказал Пит. – Объясняю, как это работает. Измеряем настроения выборки сфероидов. Важная задача. Тебя сюда отправили, потому что нам и нашим клиентам крайне важно твое мнение. Твои ответы помогут тоньше приспособить наши услуги к клиентским потребностям. Ага?

Мэй начала было отвечать, но он уже продолжил:

– Слышишь колокол – киваешь, гарнитура поймет, что ты кивнула, и в наушниках тебе зададут вопрос. Отвечаешь по-английски. Вопрос нередко структурирован так, что ответ может быть двояким – «весело» и «грустно». Распознавание речи тонко на них настроено, бубни как угодно невнятно и не парься. Само собой, если говоришь четко, проблем не возникает. Попробуешь?

Мэй кивнула, потом кивнула, едва прозвонил колокол, и в наушниках раздался вопрос:

– Как ты относишься к обуви?

Мэй развеселилась, ответила:

– Весело.

Пит подмигнул:

– Простой вопрос.

Голос спросил:

– Как ты относишься к модной обуви?

– Весело, – сказала Мэй.

Пит поднял руку – погоди, мол.

– Конечно, на большинство вопросов нельзя ответить стандартно – «весело», «грустно» или «пофиг». На любой вопрос можно отвечать подробнее. Следующий требует развернутого ответа. Поехали.

– Как часто ты покупаешь новую обувь?