движения в кухне. Датчики нередко ставят на заводах или даже в кухнях ресторанов – проверять, выполняют ли шеф-повар или рабочий свои задачи согласно требованиям. Если не ошибаюсь, «Сфера» использует их во многих отделах для обеспечения бесперебойной работы.

– О да, – согласился Бейли, что вызвало смех в задних рядах.

Стентон пояснил:

– Мы владеем патентом на эту технологию. Вы об этом знали?

Финнеган вспыхнула; похоже, она раздумывала, стоит ли соврать. Можно ли сказать, что она знала?

– Я была не в курсе, – ответила она, – но очень рада, что знаю теперь.

Судя по всему, ее выдержка произвела впечатление на Стентона.

– Как известно, – продолжала Финнеган, – на рабочих местах при любом отклонении движений или порядка действий от нормы компьютер либо напоминает вам о том, что вы забыли, либо отмечает ошибку и рапортует начальству. И я подумала: можно ведь использовать те же датчики движения в доме, особенно в семьях с повышенным риском, чтобы отмечать поведение, выходящее за рамки нормы.

– Как датчики дыма, только для людей, – сказал Стентон.

– Именно. Датчик дыма срабатывает, если чует хотя бы небольшое повышение концентрации углекислого газа. Тут то же самое. Я, собственно, установила датчик в этом зале и хочу показать вам, что видит он.

На экране у нее за спиной возникла фигура, размером и формой как Финнеган, но без лица – голубая тень, повторяющая ее движения.

– Значит, это я. Теперь смотрите, как я двигаюсь. Если я хожу, датчики понимают, что все в норме.

Тень оставалась голубой.

– Если я режу помидоры, – сказала Финнеган, показывая, как режет воображаемые помидоры, – то же самое. Все нормально.

Фигура, голубая тень, передразнила Финнеган.

– Но смотрите, что происходит, если я проявляю агрессию.

Финнеган рубанула руками, как будто ударила ребенка. На экране ее призрак тотчас порыжел, и заорала сирена.

Сирена верещала, ритмично пульсируя. Слишком громко для презентации, подумала Мэй. Глянула на Стентона – глаза у него округлились и побелели.

– Выключите, – сказал он, еле сдерживая ярость.

Финнеган не расслышала и продолжала рассказывать, словно сирена – естественный элемент презентации, вполне уместный:

– Это, как вы понимаете, сигнал тревоги, и…

– Выключите! – взревел Стентон, и на сей раз Финнеган расслышала. Заерзала пальцами по планшету, ища кнопку.

Стентон взирал на потолок:

– Откуда звук? Почему так громко?

Сирена не умолкала. Половина зрителей зажимали уши руками.

– Выключите сию секунду, или мы уходим, – сказал Стентон и поднялся, в бешенстве поджав губы.

Финнеган наконец отыскала кнопку, и сирена утихла.

– Это была ошибка, – сказал Стентон. – Нельзя наказывать тех, кому продаете. Понимаете вы меня?

Глаза у Финнеган одичали, задрожали, наполнились слезами.

– Да, я понимаю.

– Могли бы просто сказать, что здесь включается сирена. Включать сирену не обязательно. Таков ваш сегодняшний урок по бизнесу.

– Спасибо, сэр, – сказала она, стискивая руки до побелевших костяшек. – Мне продолжать?

– Я не знаю, – сказал Стентон, по-прежнему гневаясь.

– Продолжайте, Финнеган, – сказал Бейли. – Только в темпе.

– Хорошо, – дрожащим голосом сказала она. – Суть в том, что датчики устанавливаются в каждой комнате – они запрограммированы понимать, каковы границы нормы и что такое аномалия. Едва случается аномалия, срабатывает сирена, и в идеале она одна прекращает или замедляет происходящее в комнате. Между тем правоохранительные органы получают оповещение. Можно подключить систему так, чтобы оповещение приходило и соседям, поскольку они ближе и быстрее всех смогут вмешаться и помочь.

– Ладно. Я понял, – сказал Стентон. – Переходим к следующему. – Он имел в виду «переходим к следующему соискателю», но Финнеган с восхитительной решимостью не отступила:

– Разумеется, в сочетании все эти технологии обеспечат соблюдение поведенческих норм в любом контексте. Подумайте о тюрьмах, о школах. К примеру, у нас в старших классах было четыре тысячи человек, а хулиганов всего двадцать. Наверное, если бы учителя пользовались ретинальным интерфейсом и могли за милю разглядеть студентов, помеченных красным, хулиганство сошло бы на нет. А датчики указывали бы на антиобщественное поведение.