Солнце за окном вырвалось из-за туч, свет пролился на лицо Энни. И Мэй наконец заметила, как Энни постарела. Лицо осунулось, побледнело. Еще двадцати семи лет не исполнилось, а под глазами уже мешки. При этом свете казалось, будто за два месяца она состарилась лет на пять.

Энни взяла Мэй за руку, впилась ногтями – несильно, просто чтобы Мэй заметила:

– Мне бы в уборную. Пойдем?

– Конечно. Мне тоже надо.

Мэй была прозрачна целиком, то есть ей никогда не дозволялось выключать видео или аудио, но Бейли настоял на редких исключениях. Одно из них – визиты в туалет, во всяком случае, пока Мэй сидит на унитазе. Видео полагалось оставлять, потому что, говорил Бейли, объектив смотрит на дверь кабинки, едва ли это важно. А вот аудио нужно выключать, чтобы избавить Мэй и аудиторию от звукового сопровождения.

Мэй вошла в кабинку, Энни – в соседнюю, и Мэй выключила звук. По правилам ей дозволялись максимум три минуты тишины; если больше, зрители и сфероиды заволнуются.

– Ну ты как? – спросила Мэй. Энни она не видела – только ноги под дверью; пальцы кривые и слегка запамятовали, что такое педикюр.

– Клево. Клево. Ты?

– Хорошо.

– Ну еще бы не хорошо, – сказала Энни. – Ты же на сверхсветовой к звездам!

– Ты считаешь?

– Кончай. Ложная скромность со мной не проходит. Наверняка тебя прет.

– Ну ладно, да. Прет.

– Ты у нас как метеор. Рехнуться можно. Люди приходят ко мне – просят познакомить с тобой. Просто… шиза.

В голос ее закралось нечто – Мэй распознала зависть или ее сестрицу. Перебрала варианты ответа. Ни один не подошел. «Все это благодаря тебе» не поможет: самовозвеличение, разбавленное покровительственностью. Мэй решила сменить тему:

– Прости, что задавала дурацкие вопросы.

– Да ничего. Но ты меня, конечно, оглоушила.

– Я понимаю. Но я… ну, увидела тебя и хотела с тобой побыть. Не знала, о чем еще спрашивать. Правда, ты как? Ты какая-то вымотанная.

– Спасибо тебе, Мэй. Сама знаешь, я это обожаю: только выступила перед миллионами, как мне говорят, что я ужасно выгляжу. Спасибо тебе. Ты добрая.

– Я просто беспокоюсь. Ты вообще спишь?

– Не знаю. Может, распорядок сбился. Смена поясов.

– Помочь чем-нибудь? Давай я тебя поужинать свожу?

– Поужинать? И на тебе камера, а я так фигово выгляжу. Фантастическая мысль, но нет, спасибо.

– Ну хоть чем-то разреши помочь.

– Да нет. Просто нагнать надо.

– Интересное что-то?

– Да так, все как обычно.

– Законодательные эти штуки нормально прошли? На тебя столько всего взвалили. Я переживала.

В голосе Энни зазвенел лед:

– Ну и зря ты переживала. Я не первый день этим занимаюсь.

– Я не в этом смысле переживала.

– А ты ни в каком не переживай.

– Я знаю, что ты справишься.

– Вот спасибочки-то! Я помчусь вперед на крыльях твоей веры в меня.

Сарказм Мэй решила проигнорировать:

– Так мы когда увидимся?

– Скоро. Придумаем что-нибудь.

– Сегодня, а? Пожалуйста?

– Не сегодня. Сегодня завалюсь спать, к завтра надо ожить. Дел по горло. Куча нового с этой Полнотой, и…

– С Полнотой «Сферы»?

Повисла долгая пауза – Мэй не сомневалась, что Энни смакует весть, Мэй неведомую.

– Ага. Бейли тебе не говорил? – эдак пропела Энни, и от этого тона Мэй покоробило.