При приближении Советников он церемонно дотронулся в приветственном жесте до изображения меча на д’каже. Правители, одетые по случаю торжества в синие мантии, тоже с повязанными д’кажами, величественно прошествовали к своим местам на помосте перед строем Одаренных бойцов.

Они все семеро теперь стоят напротив Кодонака. Ках щурит глаза и закусывает губы: человека столь нервного, будь у него боевой Дар, Хатин не допустил бы к оружию.

Майстан с деревянным лицом высоко задирает подбородок и смотрит на них немного снисходительно, заложив руки за спину.

Торетт конечно же прихватил свою любимую лютню. Этого громилу Кодонак с удовольствием взял бы с собой на границу, несмотря на то, что он мирный Музыкант.

Холд криво улыбается тонкими губами и будто бы прячется за спину Торетта.

Эниль рассеянно и задумчиво смотрит куда-то вдаль, его седые волосы аккуратно убраны, руки сложены на груди, он немного сутулится. Ото Эниль против этой войны, и он не поддерживает решение направить Золотой Корпус в Ару.

Абвэн, как всегда, сияет. Что это запуталось у него в волосах? Лепестки? Советник заметил розовый нежный цвет в своих каштановых локонах и небрежно стряхнул его.

И Эбан, Митан Эбан – Мастер Стихий. Еще пару дней назад он был бы по эту сторону, среди бойцов Золотого Корпуса, и вдруг неожиданно – он в Совете Семи. Кодонак мог быть на его месте, но его кандидатуру даже на вынесли на голосование… Неужели он становится честолюбцем? Чего ему не хватает? Власти? Быть в Совете Семи и командовать Золотым Корпусом – это слишком много для одного человека. Верховный прав, он наверняка знал, что Кодонак ни за что не оставит свой Золотой Корпус и не променяет его на место в Совете. Но все-таки Митан Эбан – не тот человек, кого Кодонак хотел бы видеть среди Семи, несмотря на то, что он из «своих» – бывший его заместитель, правая рука… правда, Хатин – левша…

Церемония не должна быть слишком долгой: благословение Совета, официальная передача Королем-Наместником Мило Вторым командования армиями Тарии на арайской границе Кодонаку, повторение клятвы верности Тарии и перемещение первой части Золотого Корпуса к месту боевых действий. Бойцы Силы уже были поделены на отряды по видам оружия и направлениям Пути. В первую очередь переправят Стратегов, Лучников, Мастеров Стихий и треть Мечников. Затем остальных Мастеров Оружия. Оружейники оставались в Аре, их присутствие на поле боя необязательно, их дело – создавать оружие, а не использовать его.

Король-Наместник появился на площади Совета с присущей ему помпезностью. Разряженные в цвета королевского дома – синий и алый – герольды, ворвавшиеся на площадь верхом, затрубили в длинные горны, и породистые лошади под ними загарцевали. Мило Второй, невысокий, темноволосый и сероглазый – темные волосы и светлые глаза отличали истинного уроженца центральной Тарии, одетый в сверкающий драгоценными камнями и золотым шитьем кам, в тарийской пламенной короне на гордо поднятой голове, появился верхом на гнедом скакуне в окружении отряда Мечников, выпускников Пятилистника. Его лошадь тарийской породы, выведенной в восточных степях, грациозно ступала легким аллюром по каменной мостовой. Кодонак невольно залюбовался благородным животным.

Подъехав к помосту, Король ловко спешился и поднял вихрь из листьев, закидывая широким жестом на руку свой длинный плащ с вышитым на нем гербом – тарийским пламенным львом. На его поясе драгоценными ножнами сверкнул под солнцем фамильный меч. Когда-то Кодонак держал его в руках и слышал его песню: давно, еще при деде Мило Второго; меч не отличался доброжелательностью, но неодаренный монарх, не слышащий его голоса, может носить его без опасения.

Мило взглянул на Кодонака из-под нахмуренных бровей. Неужели он сам хотел командовать сражением и отдавать приказы Мастерам Силы? Похоже на то: он выглядит, словно ребенок, которому не дали поиграть с отцовским оружием. Впрочем, для сташестидесятидвухлетнего Кодонака и большинства стоящих здесь Одаренных Мило в свои двадцать восемь и есть настоящий ребенок.

Он по-мальчишески легко взошел на помост и кивком головы приветствовал Советников. Семеро ответили, дотронувшись до д’кажей на лбу.

Зазвучала мелодия знакомой с детства каждому тарийцу песни: «Храни, Создатель Тарии, огонь!» Началась церемония. Вначале длинную торжественную речь от имени всего Малого Совета произнес Абвэн. Он умел обращаться со словами не хуже имеющего к тому специальный Дар Силы.

Кодонак, которого пригласили на помост, и он уже стоял лицом к бойцам Золотого Корпуса – слушал вполуха, он был занят тем, что отыскивал в толпе среди зрителей Элинаэль. Иногда из людского моря выныривало лицо того или другого знакомого ему студента, но будущей Мастера Огней не видно. И когда Кодонак уже стал беспокоиться по этому поводу, он заметил девушку, стоящую совсем близко. Она грустно смотрела прямо на него, и, кажется, по щекам ее бежали слезы. Сердце Хатина сжалось. Она плачет из-за него?

– Да пылает над нами пламя Тарии вечно! И не погаснут огни, зажженные Мастером Судеб! И да послужат Дары во благо нашего народа, для процветания Тарии! – закончил наконец Советник Абвэн.

Король-Наместник подошел к Кодонаку и с явной неохотой передал ему обнаженный пламенеющий кинжал с клинком из красной стали – его рукоятка была обильно обсыпана рубинами, с таким преобладанием красного цвета на оружии и кровь не будет заметна – символ власти командующего войсками Тарии, всеми, кроме Золотого Корпуса, который подчинялся только Верховному и Совету Семи.

– Властью Короля-Наместника Тарии, Командующего воинствами от Северного залива до гряды Сиодар, от моря Моа на востоке до Океана Ветров на западе, – начал Мило Второй, – передаю тебе, Мастер Силы Хатин Кодонак, право повелевать каждым солдатом и каждым офицером на поле боя. Принеси