молоды и неопытны – Семъяза видел это, изучая их оружие. Ни один опытный якудза не доверит свою жизнь огнестрельному оружию, если жив его верный наномеч. Мечи преследователей оставались зачехлёнными. Всего их было четверо. Вернее, пятеро, но жизнь одного Семъяза уже забрал. Два преследователя появились с севера и юга, неспешно приближаясь к жертве. Два других крались вдоль домов.

Семъяза видел всё это благодаря нейронной татуировке слежения – глаза его оставались закрыты. Лишь наномеч, обнажённый и жаждущий крови, покоился в правой ладони, продолжая руку. Семъяза вскинул его, когда громыхнули первые выстрелы. Меч был молод, но мастерски изогнулся, отбив пули. Семъяза замер. Наномеч снова обрёл твёрдость – свинец пуль не был кровью. Семъяза ждал, когда громыхнёт ещё один выстрел.

Он активировал татуировку невидимости. Пули прошили воздух и устремились дальше вдоль улицы. Они прошили грудь зазевавшегося преследователя, заходившего с юга, и взорвались россыпью смертоносных осколков. Убийца покачнулся и упал на спину, подняв облако пыли. Два других борекудана, крадущиеся вдоль домов, открыли хаотичный огонь, надеясь, что одна из случайных пуль заденет якудзу. Молодые и неопытные – Семъяза чувствовал их трепет. Они должны были пленить его, но сейчас мечтали лишь об одном – забрать жизнь. Их вёл страх – на это он и рассчитывал.

Семъяза видел их нейронные татуировки, способности которых выдавали в преследователях бывших байкеров-босодзоку. И они всё ещё не обнажили свои наномечи. Трое – уже не пятеро. А если забрать жизнь ещё двоих, то можно будет устроить честный бой. Наномеч Семъязы потянулся к ближайшему борекудану. Нейронная татуировка невидимости начала сбоить, перегреваться, выжигая плоть, из которой черпала свои силы. Невидимость продлится ещё пару секунд, но Семъяза знал, что этого времени ему хватит, чтобы добраться до следующей жертвы.

Борекудан увидел его слишком поздно. У него был выбор – либо стрелять, либо выхватить свой наномеч. Бывший байкер доверился пулям. Меч Семъязы отбил три из четырёх выпущенных пуль. Пятая вспорола плоть на плече якудзы, уничтожив одну из нейронных татуировок. Но рана была поверхностной. Рука осталась твёрдой. Рука, несущая смерть. Наномеч разрубил преследователя надвое. В воздух вырвался фонтан кровавых брызг.

Борекудан на другой стороне улицы бросил зажигательную гранату. Спасая себе жизнь, Семъяза навалился на закрытую дверь в дом. Высушенное солнцем дерево уступило закалённой в боях плоти. Громыхнул взрыв. Огонь охватил дом почти мгновенно, вцепился в стены, крышу. Одежда на якудзе задымилась. Жар подобрался к покрытой татуировками коже.

Бросивший зажигательную гранату борекудан пересекал улицу, ожидая, когда Семъяза, превратившись в свечку, выскочит из дома. Тогда от пуль не спастись. Семъяза видел врага за пеленой огня и дыма. У него было время. Одежда вспыхивала и гасла. На коже появлялись ожоги, вздуваясь водянистыми пузырями. Но время ещё было – тело может вынести много боли, укрепив веру.

Борекудан разглядел свою жертву в тот миг, когда из охваченного огнём дверного проёма вылетел, извиваясь, брошенный Семъязой наномеч. Борекудан выстрелил, но сила руки, бросившей меч, оказалась сильнее пуль – они лишь лязгнули о сталь. В следующее мгновение наномеч пробил бывшему байкеру грудную клетку. Пытаясь устоять, борекудан всплеснул руками. Он ещё был жив, когда восставшим фениксом из горящего дома выскочил объятый пламенем Семъяза.

Оставался ещё один преследователь. Якудза выдернул из груди бывшего байкера распалённый кровью наномеч. На южной стороне улицы стоял последний борекудан. Обнажив наномеч, он ждал, оценивал. Он был готов умереть – Семъяза видел это в его глазах. Борекудан ждал смерть, готовился встретить её. Но Семъяза был мёртв. Мёртв уже сотни раз, оставшихся за плечами сражений. Спасти борекудана мог только его наномеч. Но меч дрогнул. Вернее, меч не пожелал крови. Не пожелал так, как этого желал меч Семъязы. Наносталь лязгнула, сцепилась. И менее сильный, менее кровожадный меч сломался.

Борекудан вскрикнул. Меч врага вспорол ему грудь. Следующим ударом Семъяза рассёк противнику брюшную полость. Борекудан выронил обломок своего наномеча и зажал ладонями живот, пытаясь удержать вываливающиеся внутренности. Третий удар Семъязы пришёлся бывшему байкеру в спину, перерубив позвоночник. Руки борекудана безвольно повисли, ноги подогнулись, но прежде чем он упал, разбив лицо о пыльную дорогу, его внутренности вывалились, окрасив жёлтый песок бурыми и чёрными цветами. Борекудан ещё был жив – боли не было, он знал, что умирает, понимал, что это конец, но не мог ничего изменить.

Семъяза убрал наномеч в ножны, избавился от дотлевавших лохмотьев одежды. Сухой ветер вцепился в обожжённую плоть.

– Тебе бы мазь для восстановления, – услышал Семъяза скрипучий голос старика-азиата.

Якудза попытался активировать нейронную татуировку маскировки, чтобы спрятать свои увечья, но то ли сил у него почти не осталось, то ли… Семъяза растерянно уставился на чистый участок кожи на своём теле, где раньше находилась татуировка маскировки, которую сейчас он видел на запястье старика. Скрипучий, надтреснутый смех прорезал тишину пустой деревни. Безобидность дряхлого старика лопнула, растаяла. Семъяза потянулся к рукояти своего наномеча, но старик активировал нейронную татуировку невидимости и исчез.

Он не нападал. Но якудза чувствовал опасность. Не явную и ежеминутную, а более глубокую, как новый уровень бусидо, который так сложно заслужить. Но уровень этот был для Семъязы недосягаем. На этом уровне ты борешься не за то, чтобы приобретать умения, а чтобы сохранять их. Старик уже украл каким-то непостижимым образом у Семъязы тату маскировки – это случилось ещё утром, когда он приносил воду. Теперь он украл татуировку невидимости. На её месте у Семъязы красовался бугристый ожог. И старый вор был где-то рядом – Семъяза понял это не сразу.

Сначала он решил, что это просто какой-то трюк, на который он попался. Скорее всего, старик провернул это, когда угощал его водой. Возможно, он добавил туда наноботы или что-то ещё. Теперь две украденные нейронные татуировки можно продать на чёрном рынке, обеспечить свою дочь или сына,