Держать удар, быстро приходить в себя и не обращать внимания на последствия нокаута, пожалуй, самый сложный раздел любых боевых дисциплин. Можно освоить тактику боя, отточить технику, поднять физическую форму на недосягаемую высоту, но если ко всему этому не будет прилагаться навык вставать и продолжать схватку, все пойдет насмарку.

Андрей не раз встречал бойцов с отменными навыками, но неспособных встать. Ни один из них, даже превосходя противника классом, не победил в бою за жизнь, а не за чемпионский пояс. И наоборот, почти все «молотобойцы», пусть с неполным арсеналом приемов и тактических схем, но упрямые и стойкие, как вышеупомянутый молот, доводили дело до победы.

Иногда победа оказывалась пирровой, они наносили смертельный удар врагу и через секунду умирали сами, но все равно побеждали. А уж если выживали, то становились вдвое сильнее духом. А против такого «лома» и вовсе нет противодействия. Разве что встретится боец с похожим характером и жизненным опытом, но выше уровнем. Ну, или подкрадется старость.

Андрей, без ложной скромности, считал, что принадлежит к категории тех самых «молотобойцев», накопивших достаточный опыт, чтобы не проигрывать, но если уж такое случается, не растерявших умение быстро вставать. Доказательств этому было немало, причем самых свежих. Буквально две недели назад Андрею пришлось покувыркаться в подорванной машине, а затем провести немало рукопашных схваток. Без пропущенных ударов не обошлось, но каждый раз он вставал и продолжал бой.

Вот и теперь он пропустил коварный удар в затылок, но, как бывало и прежде, включился в ход событий сразу, как только очнулся. Подкатившую к горлу муть и головную боль отбросил без труда, быстро привел в порядок мысли и прогнал перед внутренним взором визуальный ряд последних воспоминаний. Все вроде бы получилось неплохо. Ощущения, способность ясно мыслить, воспоминания восстановились без изъянов. Не помнил Андрей лишь самый последний момент – что было после того, как он упал. И, главное, куда он упал?

Очнулся он, лежа ничком на земле – серой, пыльной, с редкими островками чахлой травы и вросшими камешками щебеночного размера. Но ведь падал Андрей на брусчатку дворцовой площади! Кто-то перетащил бесчувственное тело? Почему же тогда бросил ничком? Мог бы положить хотя бы на бок. Имелся вариант, что упал Андрей вовсе не на брусчатку, а прямиком в разлом, но тогда вопросов возникало еще больше.

Лунёв уперся руками в землю и приподнял плечи и голову. Обзор улучшился несильно, но Андрей хотя бы понял, что лежит на небольшом пятачке земли между крупными валунами. А выше валунов виднеется каменистый склон горы.

«С местностью определились, горная, – сделал вывод Андрей. – Солнце почти не припекает, но вряд ли потому, что это какие-то северные широты или потому, что это опять высокогорье. Дышится как на равнине, а точнее, в долине. Просто тут пасмурно. Значит, все так и есть, я в долине, на высоте от силы в пятьсот метров над уровнем моря. Практически предгорья моего любимого Алтая, чуть выше озера Ая, чуть ниже Усть-Семы».

Лунёв сгруппировался и сел на корточки. Довольно резкое движение отдалось набатным гулом в голове, но Андрей вовремя «перехватил» неприятные ощущения и подавил их на корню. Кто сказал, что нельзя управлять физиологией по желанию? Скажите это Шато Диаман, пусть посмеется. И все, кто прошел его школу, тоже усмехнутся. Да, возможно, они слишком крутые, чтобы ставить их в пример всему человечеству. Но тут уж что получилось, то получилось. У любого бывшего хранителя Шато были отличная школа и уйма времени на закрепление пройденного материала. А если учесть, что хранитель Лунёв был, пожалуй, лучшим из всех…

Короче говоря, с проблемами, которые врачи называют последствиями сотрясения головного мозга, Андрей справился быстро. Бесследно и навсегда внутренние проблемы не исчезли, но Лунёв смог загнать их под самую нижнюю лавку. Теперь ему следовало как-то уладить другие проблемы – внешние. Его занесло неведомым образом неведомо куда и, как сказал бы Каспер, «с этим надо было что-то решать».

Андрей встал и осмотрелся более внимательно. В первую очередь он попытался понять, выбрался ли из Альфа-мира и какие поблизости могут таиться проблемы.

Дать однозначный ответ на первый вопрос сознание категорически отказывалось. Восприятие настолько адаптировалось к «схематичной реальности», что теперь требовался не какой-то там «якорь», а полновесный сравнительный ряд, чтобы понять, действительно ли объемные вокруг камни, горы и редкие кривые деревца или так только кажется.

Со вторым же было попроще. Рядом не было ничего и никого подозрительного. Если, конечно, не считать Сан Саныча Беляева, который сидел на земле, поджав ноги, держался за голову и покачивался из стороны в сторону. Вряд ли ему тоже прилетело в затылок, но вел себя бывший узник как типичный контуженый или боксер-любитель после нокаута.

Андрей вспомнил, как его отважный соратник получил от «серого» с ноги, извините, в торец. Что ж, это вполне могло стать причиной головной боли. Особенно для того, кто не привык держать удар.

– Сан Саныч, – хрипловато произнес Андрей и откашлялся, – как самочувствие?

– Хуже, чем у жеваной покрышки, – Беляев поднял взгляд, но тут же опустил. Глаза у него разъехались. – Не могу сфокусироваться!

– Это пройдет, – Лунёв присел напротив и поднял руку. – Смотри на пальцы. Сколько показываю?

– Два… четыре… нет, два, – Беляев зажмурился. – Тошнит!