нагревательные спирали накалились до предела. Чуть больше тепла, и она превратится в вонючий подгорелый тост.

Джейсон медленно отпрянул и посмотрел ей в глаза.

 — В ту ночь в Школе Джунглей… наш первый поцелуй под звездным небом…

— Иллюзия, — сказала Пайпер. — На самом деле этого никогда не было.

— Ну, теперь эта иллюзия стала реальностью, — Джейсон воспроизвел древний жест, отгоняющий зло — отведение трех пальцев от сердца — и кивнул на небо. — Начиная с этого момента, мы сами творим свою историю. Стало быть, сегодня был наш первый поцелуй.

— Стремно говорить тебе это сразу же после первого поцелуя, — сказала Пайпер. — Но, боги Олимпа, я люблю тебя.

— И я тебя, Пайпс.

Она не хотела портить момент, но Лео никак не покидал ее мысли. Неужели его история уже завершена?

Джейсон, должно быть, почувствовал ее грусть.

— Эй, — произнес он, — с Лео все хорошо.

— С чего ты взял? Он не принял сыворотку... да и Нико подтвердил, что он мертв.

— Однажды ты пробудила дракона только с помощью своего чарующего голоса, — напомнил ей Джейсон, — потому что верила в него, верно?

— Да, но…

— Мы должны верить в Лео. Не в его это стиле — просто взять и сдаться. Он ведь крепкий орешек.

— Верно, — Пайпер попыталась успокоить свое бешено стучащее сердце. — Давай верить. Лео должен был выжить.

— Помнишь, как в Детройте он расплющил Ма Гаскет автомобильным двигателем?

— Или те гномы в Болонье. Он поймал их с помощью самодельной дымовой гранаты из зубной пасты.

— Командир Пояса с Инструментами, — сказал Джейсон.

— Величайший Бэд Бой, — ответила Пайпер.

— Шеф-эксперт по приготовлению Тофу-Тако.

Они рассмеялись и начали делиться рассказами о своем лучшем друге, Лео Вальдесе. Так ребята и просидели на крыше до самого рассвета, творя свою историю, в которой сын Гефеста все еще был жив…

Лео погиб.

Он знал это наверняка. Однако почему было так невыносимо больно? Словно каждая его клеточка взорвалась, и теперь его разум оказался в ловушке внутри обугленного и искалеченного тела полубога. Его тошнило как никогда раньше. Сын Гефеста не мог пошевелиться, он ничего не видел и не слышал. Его охватило лишь одно чувство — всепоглощающая боль.

Лео запаниковал. А вдруг это его вечное наказание?

Потом кто-то подключил его мозг к соединительному кабелю и вернул парня к жизни.

Лео ахнул и резко присел.

Первым делом он почувствовал ветер, бьющий в лицо, а затем и жгучую боль в правой руке. Фестус летел в неизвестном направлении. Когда глаза Лео более-менее приспособились к обстановке, он заметил, что из его предплечья торчала игла для подкожных инъекций. Пустой шприц загудел, зажужжал и упал в панель на шее дракона.

— Спасибо, дружище, — простонал Лео. — Черт возьми, быть мертвым — полный отстой. Но эта сыворотка жизни? Любой яд нервно курит в сторонке.

Фестус защёлкал и застрекотал на азбуке Морзе.

— Да ладно тебе, приятель, это всего лишь невинная шутка, — ответил Лео. — Я рад, что выжил. И да, я тоже тебя люблю. Ты отлично справился.

По телу дракона разнеслось металлическое мурлыкание.

Первым делом Лео осмотрел Фестуса на предмет повреждений: крылья работали хорошо, правда, мембрана левого изошлась многочисленными дырами; обшивка шеи частично расплавилась из-за взрыва, однако преждевременное крушение дракону явно не грозило.

Лео попытался восстановить в памяти картину произошедшего. Гея была побеждена, в этом он почти не сомневался. Только что стало с его друзьями? Оставалось надеяться, что они избежали взрыва. В голове возникло странное воспоминание несущегося к нему снаряда, вопящего, словно маленькая девчонка… какого черта это вообще было?