Хильди солгала, сообщив, что у нее все хорошо, и спросила, как дела у него. Она подписала письмо так: «Ваш друг Хильди».

Жоао и Хильди стали переписываться. Это были простые и короткие письма, содержащие лишь общие фразы и замечания относительно погоды. Хильди по- прежнему не была уверена, считает ли Жоао ее своим другом на самом деле или именует ее так из вежливости. Но в конце одного из писем он приписал: «Если вы когда-нибудь окажетесь в Коимбре, сочту за честь видеть вас у себя в гостях».

В тот же день Хильди купила билет на поезд до Португалии, набила сундук одеждой, а рано утром к дому подъехал экипаж, чтобы доставить ее на железнодорожную станцию.

– До свидания, привидения! – жизнерадостно крикнула Хильди, выходя за дверь. – Я вернусь через несколько недель!

Привидения не ответили. Хильди услышала, как на кухне что-то разбилось. Она пожала плечами и направилась к экипажу.

На то, чтобы добраться до дома Жоао, у нее ушла целая неделя. Было жарко и пыльно. Все это время Хильди пыталась подготовиться к неизбежному разочарованию. В письмах они с Жоао нашли общий язык, но она знала, что при личной встрече, скорее всего, ему не понравится: она никому не нравилась. Ей следовало этого ожидать, чтобы устоять после очередного удара.

Хильди подъехала к дому Жоао – таинственному особняку на холме; казалось, он наблюдал за ней своими подслеповатыми окнами. Когда женщина приблизилась к крыльцу, с мертвого дуба, каркая, взлетела стая черных ворон. Хильди заметила привидение – оно раскачивалось в петле, свисавшей с перил балкона, – и помахала ему. Привидение растерянно помахало ей в ответ.

Жоао открыл дверь и пригласил Хильди войти. Он был очень любезен: взял у Хильди пыльное дорожное пальто и стал угощать ее чаем с ароматом корицы и молоком, а также пирожными. При этом Жоао вежливо задавал гостье вопросы о путешествии, а также о том, какая погода сопровождала ее в пути и как пьют чай у нее на родине.

Но Хильди постоянно запиналась и была уверена, что выглядит в его глазах полной дурой. Чем больше она думала о том, как глупо звучат ее слова, тем труднее ей было произнести хоть что-нибудь. Наконец после особенно неловкой паузы Жоао спросил:

– Я вас чем-то обидел?

Хильди поняла, что потеряла единственный шанс хоть с кем-то подружиться. Чтобы скрыть от Жоао наворачивающиеся на глаза слезы, женщина встала из-за стола и выбежала в соседнюю комнату. Жоао не последовал за ней, дав Хильди возможность побыть одной.

Она стояла в углу его кабинета и беззвучно плакала, закрыв лицо руками. Хильди злилась на себя, ей было очень стыдно. Спустя несколько минут она услышала за спиной глухой стук и обернулась. У письменного стола стояло привидение девочки, сбрасывавшее на пол ручки и пресс-папье.

– Прекрати немедленно, – произнесла Хильди, вытирая слезы. – Ты устраиваешь в доме Жоао беспорядок.

– Ты меня видишь! – удивилась девочка.

– Да, и я также вижу, что ты уже слишком взрослая для таких проделок.

– Да, мэм, – ответила девочка и исчезла, пройдя сквозь стену.

– Вы разговаривали с привидением, – сказал Жоао, и Хильди, вздрогнув, увидела, что он стоит в дверях и внимательно за ней наблюдает.

– Да. Я их вижу и могу с ними беседовать. Она вас больше не побеспокоит. Во всяком случае, сегодня.

Жоао был изумлен. Он сел и принялся рассказывать Хильди о том, как привидения портят ему жизнь. Они не давали Жоао спать по ночам, пугали его гостей и ломали вещи. Он пытался поговорить с ними, но призраки его не слушали. Однажды Жоао даже позвал священника, чтобы тот помог ему избавиться от привидений, но их это только разозлило, и следующей ночью они сломали еще больше вещей.

– С ними нужно разговаривать твердо, но с сочувствием, – сказала Хильди. – Привидением быть нелегко, и, как и все, они хотят, чтобы их уважали.

– Может, вы могли бы побеседовать с ними от моего имени? – робко спросил Жоао.

– Конечно, я попробую, – ответила Хильди.

Только теперь она заметила, что они болтают уже несколько минут, без запинок и неловких пауз.

В тот же день Хильди приступила к делу. Привидения пытались прятаться от нее, но она знала их любимые уголки и выманивала их оттуда.

Она по очереди беседовала с каждым из призраков. Некоторые переговоры длились по нескольку часов. Хильди настаивала на своем, приводя неопровержимые аргументы, а Жоао наблюдал за ней в немом восхищении.

На это ушло три дня и три ночи, но в конце концов Хильди убедила большинство привидений покинуть дом, а тех немногих, кто остался, попросила вести себя потише, пока Жоао спит, и если уж им так необходимо сбрасывать предметы со столов, то пусть пожалеют хотя бы фамильные ценности.

Дом Жоао преобразился, да и сам Жоао тоже. Три дня и три ночи он наблюдал за Хильди, и три дня и три ночи его чувства к ней становились все более глубокими. Хильди тоже привязалась к Жоао. Она обнаружила, что может болтать с ним о чем угодно, и была уверена, что они стали настоящими друзьями. Тем не менее она не хотела показаться Жоао назойливой и злоупотреблять его гостеприимством.

На четвертый день Хильди собрала свои вещи и попрощалась с хозяином дома. Она решила вернуться к себе, переехать в здание, свободное от привидений, и еще раз попытаться найти себе друзей среди живых.

– Надеюсь, мы еще увидимся, – произнесла Хильди. – Я буду скучать по тебе, Жоао. Может быть, когда-нибудь ты сможешь приехать в гости ко мне.