пустота. Как я уже сказал, ее присутствие было чрезвычайно обременительным.

— Что, по его мнению, нам не повредит? — с запозданием прошептала Оливия.

— Питание, провизия, продовольствие! — отозвался пес. — Вы будете тут жить, как короли.

— Но я не люблю собачий корм, — пожаловалась Оливия.

Эддисон расхохотался на удивление человеческим смехом.

— Я тоже, мисс.

Эддисон горделиво шел на четырех лапах, высоко вздернув свою курносую морду, зато человекообразное существо по имени Грант носилось вокруг, напоминая психически больного щенка. Из зарослей травы и разбросанных по плато хижин выглядывали лица самых разных размеров и очертаний, большинство из которых были покрыты шерстью. Когда мы оказались посреди плато, Эддисон поднялся на задние лапы и провозгласил:

— Не бойтесь, друзья! Выходите и поприветствуйте детей, которые расправились с нашим незваным гостем!

Странные животные начали по одному выходить из укрытий и вскоре образовали целую процессию. По мере того как они приближались, Эддисон представлял их нам. Взглянув на первое существо, я подумал, что его сшили из верхней части жирафа и нижней — осла. При этом у него были только две задние ноги, на которых оно и вышагивало странной неуклюжей походкой.

— Это Дердра, — представил нам зверя Эддисон. — Она эму-раф. Это животное, которое немного напоминает осла и жирафа вместе взятых, только с меньшим количеством ног и вздорным характером. И она совершенно не умеет проигрывать в карты, — шепотом добавил он. — Никогда не играйте в карты с эму-рафами.

— До свидания! — произнесла Дердра, раздвигая в улыбке свои толстые лошадиные губы и обнажая крупные выпирающие зубы. — Какой ужасный день! Чрезвычайно неприятно с вами познакомиться! — Она тут же расхохоталась, причем ее смех напоминал одновременно ржание лошади и рев осла, и добавила: — Я пошутила!

— Дердра считает себя весьма остроумной, — пояснил Эддисон.

— Если вы похожи на осла и жирафа, — подала голос Оливия, — почему вас не назвали ослорафом?

Дердра нахмурилась и ответила:

— Потому что это звучало бы просто ужасно! Вы не находите, что слово эму-раф произносится очень легко?

Затем она высунула язык — толстый, розовый и фута три в длину — и его кончиком сдвинула тиару Оливии ей на затылок. Оливия взвизгнула и, хихикая, спряталась за спину Бронвин.

— Здесь все животные разговаривают? — спросил я.

— Только мы с Дердрой, — ответил Эддисон. — К счастью, — добавил он. — Куры и так галдят целый день, хотя не способны произнести ни слова!

Не успел он это сказать, как из черного обгоревшего курятника выскочила стая кудахчущих кур и ринулась к нам.

— Ага, а вот и девочки! — воскликнул Эддисон.

— Что случилось с их курятником? — спросила Эмма.

— Стоит нам его отремонтировать, как они тут же его сжигают, — вздохнул пес. — Столько хлопот! — Эддисон обернулся и кивнул в сторону приближающихся кур. — Возможно, будет лучше немного посторониться. Когда они перевозбуждаются…

БА-БАХ! Звук, напоминающий взрыв динамитной шашки, заставил нас всех вздрогнуть от неожиданности. Немногие уцелевшие доски курятника раскололись на мелкие щепки и разлетелись в стороны.

— …их яйца взрываются, — закончил Эддисон.

Когда дым немного развеялся, мы увидели, что куры, целые и невредимые, продолжают бежать к нам в небольшом облачке белых перьев, похожих на огромные хлопья снега. Казалось, взрыв нисколько их не обеспокоил.

От изумления у Еноха отвисла челюсть.

— Вы хотите мне сказать, что эти куры несут взрывающиеся яйца?! — воскликнул он.

— Только когда они переволнуются, — уточнил Эддисон. — По большей части их яйца совершенно безопасны… и необычайно вкусны! Но именно те из них, которые взрываются, заработали им довольно несправедливое прозвище — армагеддоновы куры.

— Держитесь от нас подальше! — закричала Эмма, когда куры были уже совсем близко. — Мы не хотим взлететь на воздух!