внимание и другим представителям города. С одним из них некоторые из вас даже имели честь говорить сегодня.

— С кем? — вступил в разговор Арман.

— Прежде все находящиеся здесь, кроме королевской семьи и отмеченных мною людей, должны дать подписку о неразглашении.

В шуме, что возник от скрипа перьев и шуршания бумаги, Рей явно расслышала чужой голос в своем сознании: «Зачем ты пришла сюда, радость моя?» И следом: «Подписывать не нужно».

Девушка кивнула и виновато улыбнулась совершенно спокойному, даже скучающему инквизитору, который с тоской переводил взгляд с одного чиновника на другого. Задержался он только на среднем княжиче. Нехорошо прищурившись, инквизитор многообещающе произнес:

— Князь, вы не выделите мне вашего сына на сегодняшний день?

По тому, как передернуло Седрика, легко можно было понять, что он думает о предложении инквизитора, но идти против отцовской воли не стал и высказал свое согласие.

Когда все формальности были соблюдены, Эскель наконец продолжил:

— Возможно, многие из вас видели сегодня секретаря посла Дарвея Клида? — Дождавшись согласных кивков, инквизитор усмехнулся и пояснил: — Вы имели честь разговаривать с лордом Дунканом Элиотом, главным советником Владыки. В связи с открывшейся нам информацией прошу вас не предпринимать никаких действий и не обсуждать при данном господине ничего, что касается государственной политики и частной жизни нашей королевской семьи.

— Вы выяснили, зачем он прибыл?

— Полагаю, они хотят проследить, что мы предпримем в отношении темных. Возможно предложение союза и династического брака. Но я сомневаюсь в их готовности выполнять свои обязательства. Наиболее вероятным будет свержение династии.

— С чего вы взяли? Владыка ни разу не показал себя бесчестным человеком по отношению к союзникам.

— Это все лишь говорит о том, что не осталось никого, кто знает о его прошлом. Но Альверт не тот человек, которому можно доверять. Прошу разрешение на усиление мер безопасности.

— Вы его получили. Но возможность брака нельзя просто так отбрасывать. В конце концов, что помешает нам поступить так же. — Рассмеялся король. — Пожалуй, это будет достойный ответ темным. Дети мои, кто готов ради блага страны рискнуть?

— Если такова ваша воля, — чуть помедлив, ответил Арман, с грустью глядя на Рей.

Принцесса поспешила повторить его слова.

— Хорошо. Элиан, что-то известно о детях Владыки?

— Немного. Старшему сыну исполнилось девятнадцать. Дочери не больше двенадцати. Вероятнее всего, нам предложат сына. Или же Владыка захочет жениться вновь.

— Вы думаете, это возможно? — нахмурился принц, с тревогой глядя на сестру.

— Вероятность есть.

— Пока это только вероятность, не будем усугублять, — оборвал король, заметив, как побледнела его дочь. Он любил ее, но свою страну любил много больше. И если предстанет выбор… Все присутствующие знали, как поступит старый король. И осуждать его никто не будет. Потому что так правильно. Пусть и жестоко. — Дочь моя, иди к себе. Дальнейшее не предназначено для девичьих ушей.

— Да, господин.

Франсуаза поднялась со своего места и, поддерживаемая Рей под руку, ушла. Уходили молча, никто не сказал им ни слова. Только ведьмочка услышала окропленный тоской голос: «Не грусти, я обо всем позабочусь». И хоть человек, которому он принадлежал, не был самым честным на земле, она ему верила. И уходила с улыбкой. А принцессу было жалко.

Рей помогла Франсуазе дойти до своих покоев, сняла с нее драгоценности, и принцесса обессиленно упала на кровать.

— Я не хочу, — тихо, каким-то совершенно мертвым голосом сказала она, глядя в потолок.

— Я знаю, — откликнулась Рей, присаживаясь на самый край, чтобы не смять пышную юбку принцессы.

— Ничего ведь не изменится, да? Они сейчас все решат, а мне останется только подчиниться. Как и всегда. — Девушка горько всхлипнула. — Почему я не могу быть тобой? Не могу уйти. Просто взять и уйти. Куда сама захочу. От них от всех. Чтобы не было больше обязательств.

— Тогда не будет и привилегий. Вы принцесса. И ваш долг — плата за вашу жизнь, за право повелевать. За все приходится платить.

— А ты? За что платишь ты? — Принцесса села и внимательно посмотрела на мнимую фрейлину.

— За свободу. Хоть и у меня она не абсолютная.

— А мне и не нужна абсолютная, а просто свобода.

— Тогда откажитесь от всего. От денег, положения, семьи, вы сможете?

— Нет.

— Тогда вы останетесь зависимы. Мы все от кого-то зависим, потому что не можем быть одни.