– Извините, сюда никто не входит.

– Но я же только что прошел в эту дверь! Вы меня видели.

– Сюда никто не входит.

– Послушайте, я просто захожу за моей дочерью, она делегат. У меня же есть пропуск.

Услышав голос мужчины, Джек почувствовал, как по его спине пробежали мурашки. Он остановился примерно в десяти шагах позади говорившего и уставился в седой затылок. Где он уже это слышал?

– Ну… – медленно проговорил Конналли, – …наверное, это не так уж важно. Хотя сюда никто входить не должен.

– Все будет нормально, – заверил мужчина.

Качая головой, словно недоумевая, почему так поступает, Конналли потянулся к поясу, извлек связку ключей и открыл дверь.

Джек изумился.

– Спасибо, полисмен. Вы очень добры.

Мужчина прошел в дверь.

Джек двинулся вперед. Что-то было не так.

– Извините, – сказал он.

Конналли гневно сверкнул глазами:

– Ты чего это творишь, ж…?

Джек заставил себя улыбнуться.

– Я делегат.

Конналли закрыл дверь и запер ее.

– Через эту дверь никто не проходит. Так меня инструктировали.

Джек посмотрел сквозь стеклянную дверь на удаляющуюся фигуру седовласого.

– Ты только что его пропустил, – сказал он.

Конналли пожал плечами.

– Ну и что?

– Он даже не делегат! А я – делегат!

Конналли посмотрел на него.

– Он не ж… А ты – ж…а.

Глядя сквозь стеклянную дверь, Джек увидел, как седовласый оглянулся – бросил беглый взгляд через плечо, подняв руку, чтобы дружески помахать Конналли. При виде Джека бородатое лицо мужчины окаменело. Он уронил руку и пошел дальше.

Джек насторожился. Он недавно видел это лицо на обложке журнала «Тайм», после того как актер по имени Джош Дэвидсон сыграл короля Лира в театре на открытом воздухе в Центральном парке.

И, что гораздо важнее, он уже видел такое выражение лица.

Он вспомнил, как несколько докеров плясали на столе и пели «Ром и Кока-кола».

«Извини, Шила, – вспомнил он слова очкастого, – твой старик – просто прелесть».

Джек подумал снова, что узнал взгляд Дэвидсона. Он уже один раз его видел, в пятидесятом, когда вышел из зала заседаний комитета, где давал показания перед КРААД, и прошел мимо ожидающих допроса Эрла, Дэвида, Блайз и мистера Холмса – прошел мимо, не сказав ни слова. Внезапно Джек бросился бежать: мимо изумленного Конналли к одной из дверей, которой сможет воспользоваться.

Джек понял, что Джош Дэвидсон – тайный туз.

На бегу у Джека из кармана выскользнула фляжка, разлетевшаяся на бетоне мелкими осколками. Он не снизил скорости.

Общественность считала, что из Четырех Тузов в живых остался один только Джек. Однако никто не мог утверждать этого с уверенностью, поскольку еще один из той четверки исчез.

Отсидев три года на острове Алкатрас за неуважение к конгрессу, Дэвид Герштейн вышел в 1953-м. Год спустя конгресс принял Акт о специальном призыве, и Герштейн получил повестку. На призывный пункт он не явился. С тех пор его больше не видели. Ходили слухи о том, что он умер, был зверски убит, сбежал в Москву, изменил имя и переехал в Израиль…

Не было ни единого упоминания о том, что он сделал косметическую операцию, немного накачал мышцы, прибавил в весе, отрастил бороду, поставил голос и стал актером на Бродвее.

«Твой старик – просто прелесть». Естественно. Стоит начать действовать феромонам – и к Дэвиду Герштейну невозможно питать антипатию. С ним невозможно не согласиться. Никто не в состоянии не сделать того, чего он от них хочет.

Джек помахал своим пропуском перед человеком, дежурившим у двери, и ворвался в центр. Он пробежал через довольно плотную толпу в ту сторону,

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату