болезненную язву.
Джек был потрясен. Гранитная скала оказалась настоящим желе!
И тут внезапно Джек ощутил страшную усталость. Виски пульсировали остатками похмелья. Ему больше не хотелось смотреть на Хирама.
Он направился к выходу.
У двери он остановился.
– Я пришел сюда ради Грега, – сказал он. – Полагаю, ты тоже. Так что давай скажем Грегу, что мы теперь хорошие друзья, и будем делать то, что должны делать. Договорились?
Хирам, продолжавший оттягивать воротник, молча кивнул.
Джек вышел в коридор и закрыл за собой дверь. Он ощущал себя школьным задирой, насевшим на жирного одноклассника.
Из дальнего конца коридора донеслись хриплые крики делегатов, только что приехавших в город. Джек направился в их сторону.
Грег устал от разговоров с теми делегатами, которым Джек прошлой ночью нашел баб. Он устал выражать энтузиазм. Алекс Джеймс был его марионеткой с самого начала кампании. Большинство агентов Секретной службы, приставленные к Грегу, Кукольника не заинтересовали: они были слишком исполнительны и не обладали теми скрытыми недостатками, которые служили ему пищей. А вот Алекс… ему каким-то образом удалось пройти массу психологических тестов и проверок его прошлого и окружения. Душа Алекса, как и душа Билли Рэя, имела аппетитную прослойку садизма, приправленную гнилостной потребностью демонстрировать свою власть и злоупотреблять ею. Если бы его не трогали, он, возможно, просто чересчур рьяно исполнял бы свои обязанности, с излишней резкостью оттеснял бы посторонних, предпочитая идти на конфронтацию, а не снимать конфликт. Никто ничего не заметил бы.
Однако Кукольник знал. Кукольник видел все трещины на лаковом покрытии души – и знал, как превратить едва заметные трещины в настоящие зияния.
Грег сидел в гостиной своего номера. Телевизор, намертво закрепленный в мебельной стенке, был настроен на канал Си-би-эс: там Дэн Разер освещал открытие съезда. Грег осторожно опустил решетку клетки, удерживавшей Кукольника. Способность рванулась на волю, выискивая Алекса. Грег только что видел агента в коридоре и знал, что Рэй отправил его проверить лестницы. На лестничных клетках часто оказывались посторонние люди: лоббисты, пытающиеся пробраться на этажи кандидатов, репортеры, поклонники или просто любопытствующие. Вероятность того, что Алекс кого-нибудь там обнаружит, была высокой. Кукольник потянулся и нырнул в знакомую нишу в голове у агента.
«Наконец, – вздохнула сила. – Наконец!»
«Осторожнее, – предостерег Кукольника Грег. – Не забывай, что в последнее время происходит. Действуй аккуратно».
Кукольник огрызнулся:
«Заткнись! Все нормально. Все снова идет по-нашему. О Кристалис наконец-то позаботились. Странница найдет ту куртку, а Маки мы натравили на Даунса. Съезд начался хорошо. Этот мне нужен. Разве ты не чувствуешь голода? Не забывай: если я уйду, ты умрешь со мной. Я об этом позабочусь».
Высказав эту угрозу, его способность отвернулась, полная алчности. Через Кукольника Грег почувствовал, как в Алексе поднялась волна предвкушения. Он знал, что это значит: охранник кого-то обнаружил. Грег мог себе представить происходящее: наверное, там оказался какой-нибудь парнишка-натурал в блеклых джинсах и футболке, увешанной крупными значками «Хартманн в 88», и в дешевой джокертаунской маске на своем совершенно нормальном лице. Алекс уставится на него, держа руку слишком близко к выпуклости кобуры под спортивной курткой, громко гаркая приказы.
Кукольник взрезал матрицу эмоций Алекса, отсекая плотные синие слои долга и темно-коричневые узы морали, добираясь до оранжево-красной жилы маниакальной жестокости. Кукольник питал ее, усиливая и распаляя. Она легко вспыхнула. Пора!
(Сейчас Алекс уже орет, напрягая шейные жилы, а щеки у него стали багровыми. Он выбросит руку вперед, сграбастает футболку, заставив значки загреметь жестянками, и начнет трясти парня, как нашкодившего щенка. Маска упадет на пол и сомнется под подошвой дорогого башмака Алекса.)
«Да!» Кукольник смаковал эмоции – и Грег ощущал их вкус вместе с ним. Тут была чистая ярость, обещавшая настоящий пир. Кукольник жадно наклонился к ней, еще сильнее взвинчивая эмоции, еще немного усиливая сигнал…
(Алекс замахнется и отвесит пареньку пощечину, заставив голову мотнуться в сторону. Из рассеченной губы потечет кровь, а паренек вскрикнет от страха и боли, внезапно перепугавшись.)
…И это произошло снова. В голове у Грега постороннее вмешательство ощущалось как холодная обсидиановая стена, воздвигшаяся между ним и Алексом и отбросившая Кукольника назад.
Способность внутри Грега взвыла от бессилия и ярости, кидаясь на стену снова и снова – и каждый раз отлетая назад. Грег услышал за стеной смех и все тот же тихий голос.
Вот только на этот раз –
«Ты гребаный сукин сын, Хартманн, но я наконец-то нашел способ тебя свалить, правда? Я нащупал твою слабину, дружище Грегги! Я отыскал у тебя внутри твоего гребаного дружка, того туза, которым ты бил меня, и Мишу, и Моргенштерн, и всех остальных. Только теперь твоего туза смогу разыграть я,
