— Есть! — крикнул оказавшийся неподалеку Байкин.

Черт, теперь уже не разглядеть обход противника, если он будет. Сколько их? С виду человек пятнадцать было, на дороге двое лежат, и одна лошадь. Почти полный отряд до сих пор, против нас пятерых. Черт, Леонтия бы сюда с его гранатометом, но он самый большой, самый сильный, ему Макара тащить, и если хотя бы одного из нас не будет с ними, то шлюпка к берегу не подойдет. Поэтому все вот так, имеем то, что имеем.

Как-то очень быстро магазин опять расстрелялся, вновь заталкиваю в него патроны. Перед носом нетолстая ветка с длинными листьями и вот этими самыми пахучими цветами. И вдруг в нее пуля — щелк! — и ветка ко мне прямо на колени свалилась. А вторая пуля в камень за спиной, опять — щелк! — и по спине мелкими раскаленными осколками резануло. Больно! Больно, мать их в душу!

Переполз за соседний камень, выглянул аккуратно, убедился, что к новой позиции пока никто не пристрелялся, прицелился, увидев сперва вспышку, а потом темный силуэт, — похоже, что кто-то стреляет с колена, приподнявшись из-за маленького увала. Поймал его в прицел, потянул спуск. Раздался щелчок, карабин толкнул в плечо, пуля явно попала в цель, потому что я отчетливо увидел, как враг выронил винтовку и завалился вперед. Голова его оказалась в пятне солнечного света, и я разглядел блестящую лысину, показавшуюся из-под скатившейся с головы шляпы.

— Байкин, давай еще немного назад, прикрываем! — повернулся я к своему заместителю, донабивая магазин карабина.

Тот лишь кивнул, понимая, видимо, мои мысли. Нельзя дать им возможности выйти на наши позиции с фланга, тогда от берега могут отрезать. Насколько возможно, нам надо все время отступать. У противника тоже раций нет, не смогут они корректировать движение по ходу дела, так что на это вся надежда.

— Братья, а ну давай еще рывок! — сразу переадресовал он команду. — Перебежками, марш!

А «марш» этот он уже от меня подцепил, к слову, не было у ополченцев с Большого Ската такой команды.

О чем я вообще, а? Я же сейчас стреляю, пытаясь дать своим бойцам возможность отойти, при чем тут кто команду кому придал? И еще какая-то песня в голове крутится, «Издалека долго течет река Волга», зычным голосом Людмилы Зыкиной. А это откуда, а? Почему всегда, когда страшно, всякая хрень в голову лезет?

— Фрол, марш!

Это я уже нашему снайперу, который опять кого-то свалил. А его по лицу камешками секануло, кровь течет: бровь рассекло. Из брови вечно кровь как водопад, рассекали и мне, помню.

Рванули дальше по тропе, она из-за изгиба не простреливается в этом месте, получилось куда быстрее. Остановились. Берега пока не видать, где наши двигаются — черт его знает, надо прикрывать пока. Оглянулся — противник тоже пропал из поля зрения, отсюда ни черта не видно.

— Байкин, давай дальше, в отрыв идем! Фрол, со мной! Держим тропку!

Они с топотом пронеслись мимо нас, пробежали до большого камня, сразу за которым тропа шла совсем резко вниз, присели, Байкин махнул рукой. Я вытащил последнюю гранату, дернул проволочную петлю, из короткой трубки-замедлителя вырвалась струя шипучего пламени. Размахнулся, метнул примерно туда, откуда ждал противника. Через несколько секунд громыхнуло, сыпануло по окрестностям мелкими камешками.

— Фрол, марш!

Опять мы. Земля под ногами вперемешку с камнями, да такими, что щиколотку вывихнуть на них проще простого, надо все время вниз смотреть. Пробежали мимо Байкина, уставившего толстую трубу глушителя на поворот тропы, кинулись дальше, мелкие камешки посыпались из-под подошв. Да вот же наша яхта, я ее отсюда как на ладони вижу! Посреди бухты прямо, и у носовой пушки три человека, навели ее в эту сторону. А чуть дальше, за мысочком, поодаль от берега и прибрежных камней, еще яхта, поменьше, тоже с пушкой на носу, но маленькой, и близко, кажется, подходить не стремится, в сторонке держится, вроде как не при делах. Вот он какой расклад у нас, все верно угадали мы с Анисимом.

А шлюпка где? Не вижу шлюпки у борта, уже у берега, наверное, но мне отсюда ее не видать.

Пробежали немного, остановились. Я Фрола за плечо придержал, сказал:

— Вон тот камень на повороте тропы видишь? Беги к нему и прикрывай нас, пока мы спускаться будем. Не жди меня.

Фрол агакнул, сорвался с места, побежал, оскальзываясь на сухой глине вперемешку с гравием, но не падая. Сверху донеслась стрельба, быстрая, причем и с нашей стороны, и со стороны противника. Видать, выбежали те на поворот тропы, Байкин с братьями их встретил.

Я выдернул из нагрудного кармана маленький свисток, трижды коротко свистнул, командуя отход. Петр с Лукой и Серафимом выбежали на тропку через секунду, словно этого специально ждали. Я показал братьям рукой — мол, дальше бегите, а Байкина позвал к себе, благо камень, за которым укрывался я, мог спрятать обоих.

— В суматохе могут не понять, что мы отсюда стреляем, снимем кого-то, — прошептал я ему.

— Точно, можно так, — кивнул он, выдергивая патрон из нагрудного патронташа и заталкивая в окошко на ствольной коробке.

Замерли. Я оглянулся на мгновение — Фрол уже к нужному камню подбегает, братья примерно на полпути. Потом вверху, за поворотом тропы громыхнуло, выбило целое облако глиняной рыжей пыли — те гранатами начали. Потом вновь громыхнуло, а вскоре из-за камня появился восточного вида человек с черной бородой и усами. И сразу же покатился вниз, получив две тяжелые пули, в голову и грудь: выстрелили мы разом.

Наверху заорали злобно, пару раз стрельнули в белый свет, потом оттуда вылетела граната и, оставляя дымный след, промелькнула в воздухе и