там город и поднимают над ним наш флаг — так тому и быть, такова их воля. Но если люди уходят на далекий остров и основывают там город, который отрицает власть Благовещенска, например, то опять же так тому и быть. Уже их воля. Нет у нас ни сил, ни желания всех гнуть под свою власть. Тем более что пока Овечий никому не мешал.

— Пока?

— Пока там власть не перешла в руки других людей, — пояснил он. — Сейчас в Вольном у власти совет из нескольких торговцев и командиров наемных отрядов, и есть люди, о которых говорят, что они до недавнего времени сами пиратствовали. Причем есть твердая уверенность в том, что половина этих торговцев живет с того, что перепадает им от пиратов.

— Начались проблемы? — уточнил я.

— Пока нет. — Приподнявшись, брат Иоанн налил себе лимонада в стакан и выпил большими глотками. — Но нам кажется, что их и не будет до тех пор, пока… пока не случится что-то действительно серьезное.

— Нападение на Новую Факторию? — уточнил я.

— Например. Берег здесь богатый, торговля отсюда обширная. Отбить обратно город будет сложно.

Сложно, разумеется. Пираты, насколько я успел разобраться, живут в состоянии постоянной боевой готовности и легко могут объединиться ради каких-то серьезных целей. Например, захвата города или острова. А вот ополчения разных городов будут объединяться медленно, им надо сперва отмобилизоваться, потом собраться, а еще неплохо бы и подготовиться для совместных действий… А ведь получается при таких раскладах, что Новую Факторию могут вообще не отбить. Или даже не пытаться это сделать.

Странно это, к слову. Очень странно. Власть Церкви здесь сильна и никем не оспаривается, ей совсем нетрудно мобилизовать силы с разных островов в приказном порядке и послать их туда, куда следует. Но Церковь этого не делает.

Нет, я помню тот наш разговор с братом Иоанном, в котором он растолковал, что люди должны сами уметь о себе заботиться и сами организовываться для отпора врагу. Если они не способны этого делать, то никто их не защитит. Так и есть, но тут ведь какое дело: люди просто недооценивают реальную угрозу, которая сейчас исходит от пиратского острова. Или, по системе страуса, стараются о ней не думать. Ликвидировать ее можно только одним способом — действуя на опережение, а вся система жизни на островах «христианской территории» к этому не приспособлена, здесь больше принято реагировать на уже возникшие проблемы. Поэтому вмешиваться Церкви надо, она просто обязана вмешаться, как мне кажется.

— А Фома, как думаешь, куда ушел? — спросил я.

— На Овечий, куда же еще! — даже удивился моему вопросу брат Иоанн. — На Тортуге ему делать нечего, он не пират, а бандит и разбойник, на других островах его ищут, у турок плохо будет, а вот на Овечьем все для него как надо будет.

— А там с чего жить?

— Да хоть с найма, а хоть и с разбоя, там город такой, сам понимаешь. Да и можно просто пересидеть то время, пока о нем память яркая, да и куда-то в другое место податься. Вон год назад в той же Новой Фактории нападение на серебряный рудник было. Не совсем удачное, но люди погибли, и часть добытого серебра ушла. Как знать, может, того же Фомы рук дело. Или такого, как Фома.

— И что делать в таком случае?

— Делать? — переспросил брат Иоанн. — А я бы хотел, чтобы ты на Овечий остров сходил и там огляделся. Не просто так, разумеется, я тебе еще и контакты дам в тех краях, но вот оценить ситуацию было бы неплохо.

— А это нормально? — удивился я такому заходу. — Ну, в смысле того, что вот так приватир заявился туда…

— Ничего страшного, туда все ходят, — даже не дал мне закончить брат Иоанн. — Туда путь никому не заказан, это вроде их официальной политики. Осторожней быть надо, это само собой, как я сказал, места там веселые… почему столько визитеров там и бывает, к слову. Но ты там в своем полном праве… пока ни с кем влиятельным не поссоришься.

На пути к Новой Фактории погода наладилась, волнение улеглось, волны превратились в небольшую рябь, весело плескавшуюся в скулы корпуса яхты. У кока вновь стала ловиться рыба, которая незамедлительно попадала на стол, свободный от вахт экипаж и пассажиры предпочитали проводить время на палубе, загорая и общаясь. В кают-компании играли в нарды, в шашки и даже в карты, правда, при этом боцман следил бдительно за тем, чтобы никто не делал этого на деньги, под страхом вылета из экипажа. Не хватало еще в плавании разборок между проигравшимися.

За яхтой регулярно увязывались акулы, а перед нею так же регулярно возникали стаи дельфинов. Им свистели, и казалось, что по этому самому свисту они разом выпрыгивают из воды. Хотя и без свиста тоже прыгать не забывали.

К вечеру появлялись стаи летучих рыб, похожих на сошедших с ума стрижей, которые почему-то начали нырять. Целые стаи их вдруг, вспенив воду рябью, появлялись на поверхности, срывались с нее и, пролетев с десяток метров, вновь исчезали. А однажды яхта вошла в какую-то полосу, где разом поднялся к поверхности целый косяк тунца, чтобы воздуха глотнуть, и судно шло почти что по головам.

Пару раз заходили в лагуны искупаться. Подходящие для этого места были отмечены на картах у шкипера. Изумрудная вода была теплой и соленой, такой, что потом кожу сводило. Кто-то мылся после этого под душем, пресной водой, а мне ощущение даже нравилось. А соль потом рукой легко