поручаю. Но если ты чувствуешь в себе силы заняться тем, чем действительно надо заняться, — я тебе помогу. Слушай. Ты ведь практичный человек, тебе бы понять, что если ты сумеешь это сделать, то сможешь стать большим человеком в этом мире.

— Я не хочу большим, я хочу, чтобы все хорошо, и при этом меня не видно, — сказал я честно и залпом выпил чай.

— Это уже от тебя зависит, — засмеялся он. — Как сам все повернешь. И вообще мы ведь в чем-то коллеги, верно?

Ну да, верно, он из спецслужбы тутошней, я — продукт тамошней. В общем, я его прекрасно понимаю, просто откровенно боюсь, ответственность-то жуть, по Сеньке ли шапка? А с другой стороны — качественное изменение статуса, если все получится.

— Верно, коллеги.

— Так я тебе идею подкину — у тебя, наверное, знаний о наших реалиях для такой не хватает. — Он присел на угол стола, покачивая ногой. Я обратил внимание, что сапоги у него точно такие же, как и у меня, — видать, за время стоянки на Большом Скате купить успел. Новые совсем с виду.

— Подкидывай, если бесплатно, — легко согласился я.

— У Церкви есть Особый отдел, так? — постучал он себя указательным пальцем в грудь. — Но позицию Церкви ты, наверное, уже понял. А вот у людей даже одной территории, христианской, никакого такого общего отдела нет. Никакой разведки. Не хватает конструктивных связей между островами, общего дела. А ведь такая служба куда как нужна, верно?

Ага, вот он куда гнет. По-своему логично вообще-то, что тут скажешь. Если начать налаживать «горизонтальные связи» между общинами, то можно эти связи оседлать и организовать нечто вроде компактной службы. Уточнил у брата Иоанна — это ли он имел в виду?

— Ну, видишь? — вроде как обрадовался он и даже со стола соскочил. — А ты говоришь, что кого-то поумнее надо. Достаточно у тебя ума, достаточно. Говори, выписывать на тебя бумаги? Слать телеграммы? Или тебе подумать надо?

— Пусть лошадь думает, у нее голова большая, — ответил я сразу. — Выписывай все подряд.

Когда я уходил, он неожиданно остановил меня, сказав:

— Да, и когда вернешься, подготовь место в рубке под радиостанцию. В Благовещенске начали выпускать судовые. Несколько штук придут с посыльным судном, равно как и специалисты по установке.

— А что раньше не выпускали? — спросил я с усмешкой.

— По ряду причин, — ответил он куда как информативно. — А радист у тебя есть, кстати.

— Кто это? — удивился я.

— Пламен. Их этому обучали в последний год.

Вчера яхта загрузилась водой и продуктами, а сегодня с рассветом отвалила от причала. Пока все шло по плану, даже за день до этого из экипажа никто всерьез не напился, и вчера все были в рабочем состоянии.

Когда яхта вышла из порта Новой Фактории, я наконец ощутил, что мы приступили к делу. Платон с Пламеном сидели в кают-компании за картами, причем наставник заставлял ученика прокладывать еще и курс судна за штурмана, бойцы, рассевшись на палубе, слушали Байкина, который что-то им объяснял, а экипажу и так было что делать.

Шли вдоль берега, низкого, заросшего зеленью так, что земли не видно, казалось, что вся эта растительность поднимается прямо из воды, не нуждаясь ни в какой земле под собой. Ближе к городу все бухты были исследованы хорошо, но одна остановка все же предполагалась: надо было выгрузить несколько ящиков в русле речки Серебрянки, той самой, что вела к серебряным рудникам. Нам их по просьбе полковника подкинули в последний момент, для охраны этих самых рудников.

К устью подошли примерно часа в четыре. Мне почему-то казалось, что речка будет вроде той, на которой мы устроили засаду Племени Горы, но ошибся, все оказалось не так. Серебрянка была широкой, метров сто пятьдесят в устье, и вполне спокойной, разве что цветом от той реки не отличалась совсем, вынося в синее море огромное желтое пятно илистой мути.

— Мелей здесь много, ждем, — сказал Игнатий, сам стоявший сейчас за штурвалом, после чего дал команду встать на якорь.

За бортом громко плюхнуло, загрохотала разматывающаяся цепь. Я назначил двух человек в «фишку», за берегом наблюдать, а то сквозь эту растительность ни черта не видно. До него было рукой подать, метров двести, слышно даже, как птицы орут, а заодно и стаю обезьян разглядели, рассевшихся по деревьям, — небольших, серых и тоже крикливых, как птицы.

Дали ракету, большую, с палубы, со станка. Вообще о времени рандеву договаривались заранее, но мы пришли раньше, чем рассчитывали: ветер помог. На баке зашипело, пыхнуло, дымный след с искрами метнулся вверх, завершившись громким треском и ярко-белой вспышкой, а затем ракета начала опускаться вниз на маленьком парашюте.

Люди с рудника появились примерно через час, на моторном катере, скорее даже не катере, а буксире, тащившем за собой широкий баркас. Ну да, по этой реке на парусах особо не погоняешь, так что их на буксирчике и не было. Зато было шестеро разномастно одетых мужиков в шляпах, вооруженных до зубов. Буксир выбрался из безопасности речного русла на морскую волну, неторопливо подвалил к борту «Аглаи».

— Хорошо ли дошли? — крикнул в жестяной рупор крепкий мужик в жилете на голое тело, левый глаз которого закрывала черная повязка.