известность Пасечник?

– Бедная девочка, – прошептала женщина. По ее все еще гладкой, без единой морщинки щеке скатилась слеза. – Прости! Прости, что, не придумав иной способ спасти тебя, уговорила стать Гласом.

Ого! О каком спасении идет речь? От чего? Или от кого? Насторожившись, я ждала продолжения, и оно не замедлило последовать.

– Тогда ритуал казался идеальным выходом: на полгода ты становилась недоступной для него, а там подоспел бы твой день рождения.

Мне стало дурно от понимания, что под «ним» она подразумевает Томасовского. В письме бабушка тоже говорила об интересе Артура и просила продержаться до двадцатипятилетия. Неужели сегодня я узнаю, чем важна эта цифра?

– Томасовский перехватил у меня власть давно, когда я дала слабину. Что неудивительно, ведь сколько могла продержаться старая, больная женщина против молодого колдуна? – Еще одна слеза поползла по лицу магички. – Поэтому я боялась в открытую взять тебя под свою защиту, не смела перечить ему. Я обещала Раисе присмотреть за тобой – и не справилась. Прости, Герда…

Чувство неловкости от наблюдения за готовой прорваться дамбой слез сменила досада. Это словоблудие какое-то, а не помощь! Пасечник позвала, чтобы поддержать меня или выговориться самой? Неужели я еще и штатный психотерапевт?

– Ах, Герда, бедняжечка ты моя, прости глупую старуху…

– Глафира Яковлевна, вам не за что просить у меня прощения. – Разве что за устроенную нервотрепку. – Лучше скажите, что случится со мной в двадцать пять?

– Выяснится, получила ты родовой дар или выросла пустоцветом, – прозвучало холодно.

Мое сердце, екнув, рухнуло в желудок. Оборачиваться было страшно, но необходимо. Позади стоял Артур Томасовский и, опустив руку на спинку стула, внимательно изучал реакцию на свое появление.

– В вашем присутствии больше нет нужды, – наконец произнес он, бросив беглый взгляд на Пасечник, которая и так пятилась к выходу.

Я оказалась словно в дурном сне: когда при виде монстра не можешь издать ни звука, и потому последовала примеру магички. Отступление – маневр, которого не нужно стесняться.

Забавляясь моей паникой, беловолосый колдун усмехнулся:

– А ты, Герда, останься. Или не хочешь узнать истину?

И я застыла, потому что хотела, а еще сумела справиться со смятением, вспомнив, что за стеной находятся мужчины, поклявшиеся защищать меня даже ценой собственной жизни. Понимание того, что, закричав, тотчас избавлюсь от Артура, позволило вздохнуть свободней.

– А откуда я узнаю, что ты говоришь правду?

– Разве ты больше не Глас? – подколол меня Томасовский.

Я покраснела – сморозила глупость, с кем не бывает? – и попыталась оправдаться:

– Даже факты можно перекрутить…

– Нет, Герда, честность принесет мне больше пользы, нежели ложь. – Томасовский, развернув стул, сел на него лицом к спинке. – Что бы ты там себе ни придумала, а я всегда помогал твоей семье, часто во вред собственным интересам. Я играл честно, тогда как твои бабка и мать бессовестно врали.

«Бедняжка, обижали мальчика-колокольчика всякие злые тетеньки…» – мысленно «пожалела» я колдуна. Видит бог, не произнести эту колкую фразу вслух стоило мне определенных усилий. Наверное, осознание, что я в полной безопасности, заставляло ехидничать. Или виновато обстоятельство, что Артур теперь воспринимался по-другому? Раньше, не зная, что дед и внук Томасовские – это один и тот же мужчина, я недолюбливала первого и боялась второго. После похорон к старшему Артуру начала испытывать некоторую благодарность и жалость. Теперь мои чувства смешались, и я все еще не могла понять, чего больше – страха или сочувствия, ненависти или благодарности? В любом случае: не будь у меня защитников за спиной, смелостью тут бы и не пахло.

– Как они тебя обманули?

Наблюдая за тем, как я спокойно устраиваюсь на стуле напротив, копируя его позу, колдун странно улыбался.

– Пытались обойти условия договора.

– Пытались?

– Да, у них не вышло – ты-то сейчас передо мной.

Тревога вернулась на нагретое место. Это что же получается? Существует какой-то там договор, а я не в курсе? Надеюсь, это не такое соглашение, как в сказке про Румпельштильцхена, где за услугу злому магу обещан первенец?

– Что за договор? – Я очень старалась, чтобы голос прозвучал ровно.

– Когда-то я имел глупость помочь твоей бабке избежать свадьбы с навязанным ее отцом женихом. Этот союз был важен для семьи, однако Раиса свои желания поставила выше интересов рода. Я предал господина, поверив, что любимая женщина отвечает мне взаимностью, и помог ей сбежать. Когда угроза, что нас догонят, миновала, твоя бабка ускользнула и от меня. – Томасовский, глядя затуманенным взором поверх моего плеча, невесело усмехнулся. Что ж он все время улыбается? От его кривоватых гримас мороз по коже. – Ей помогали из ВОК, и я потратил больше двадцати лет на поиски, а когда нашел,