– Я не знаю. – Прияна опустила голову, лицо ее погасло. – Я, наверное, узнаю, когда он будет мертв. А пока этого не было – он жив.

Улеба пробрала дрожь. Ярик снова захныкал у него на руках, и Прияна взяла его. Прижалась щекой к детской головке.

– Я больше не хочу быть княгиней киевской… – прошептала она. – Без него ничего не хочу. Буду просто ждать. Хоть до старости буду ждать. Уеду домой, к сестре… А ты женись на Горяне.

Улеб вздохнул, не зная, что сказать. Его тоже не оставляло чувство, будто он пытается завладеть женой живого брата, хотя с каждым днем надежда увидеть Святослава живым казалась все меньше и меньше оправданной. Если Святослав все же мертв, то долг брата – сохранить за его женой и сыном все права и почет. Но не против же воли… Прияна ведь тоже почти не верит. Она лишь утешает сама себя, не зная, как будет дальше жить без мужа. Два года всего им и досталось быть вместе!

А эти ее видения… Она с восьми лет такая.

Серо-зеленые волны катились на белый песок. Над головами носились стаи чаек, и еще с воды было видно, как промчался табун лошадей. Людей при них не было: значит, некрупные большеголовые коньки – дикие, степные. Северный берег моря Самакуш, оно же – Меотийское болото, оказался совершенно пологим, и даже вдали, сколько хватал глаз, оставался ровным, как стол. На беловатом песке, среди жесткой побуревшей травы, порой попадались крошечные озерца с пресной водой, что очень порадовало русов, которым порой приходилось долго блуждать, чтобы найти, чем наполнить взятые в хазарской деревушке два бочонка.

Шли то на веслах, то под парусом. Приставая на ночь к берегу, ставили в море сети, утром варили улов, и обычно это составляло их пищу на весь день. Да в придачу «морские орехи», которые запекали и брали с собой. Правда, через пару дней они уже не лезли в горло, но куда податься? Зато недостатка в соли теперь не ощущалось – на местных почвах она валялась под ногами. Возить бы ее отсюда к нам – осеребриться можно по уши, приговаривали Красен и Белча. Иногда удавалось подстрелить пару птиц или зайца.

Хуже всего было то, что на этих местах познания Вемунда кончались. Если они не слишком ошиблись со своим местонахождением, то на северо-запад отсюда где-то далеко протекал Днепр, его порожистый участок. Но между Самакушем и Днепром простирались степи, владения кочевников, в основном тех же «хазар». Хазарами они назывались, будучи подчинены кагану, хотя по крови и языку могли принадлежать к любому из множества кочевых, полуоседлых и оседлых народов. Как и русью все чаще называли всякого, кто жил на землях киевского князя руси, от кого бы ни вел свой род.

Пересечь степи пешком, без проводника, почти с пустыми руками – нечего и думать. Из способов добыть пропитание у русов имелся один лук и рыбацкая сеть, но в степи она, само собой, поможет мало.

– Надо людей искать, – со вздохом признал Святослав, когда они вечером сидели у костра и ели запеченную рыбу с «морскими орехами», втайне тоскуя по хоть маленькому кусочку засохшего хлеба. – Нужны кони. Проводник.

Гриди понимали, что он прав, но искать встречи с местными жителями было делом довольно рискованным. Весьма возможно, и местные попытаются захватить их и продать на Хазарское море. С другой стороны, здесь уже довольно далеко от Карши, где любая встреча с человеком несла нешуточную опасность попасть в руки тудуновой стражи и приходилось убирать любых свидетелей своего присутствия. Здесь жили тоже хазары, но представителей власти и крупных военных сил здесь быть не должно.

– Найдем небольшое селение, – продолжал Святослав думать вслух. – Чтобы они сами нас боялись и не пытались напасть. Купим коней и наймем проводника. Выкладывай, у кого что есть.

Он поставил у костра медный хазарский котелок, пустой. Бросил туда свой торсхаммер узорного серебра, обручье, два кольца. Примерно то же нашлось и у других, кроме Девяты, который по молодости лет серебра не заслужил. Еще имелись поясные пряжки – бронзовые, и пара бронзовых же застежек на плащах. Оружие… Мечи и секиры у ближней княжьей дружины были хороши, но гриди скорее рубахи бы сняли, чем пожертвовали клинками. Богаче всех оказался щеголь Градимир, даже в поход ходивший с серебряной гривной на шее.

– Кто-нибудь знает, почем здесь кони? – спросил Белча.

– Коней много, вон, табунами носятся ничьи, – Красен кивнул в сторону степи. – А серебра мало. Значит, серебро должно быть в цене. Будем торговаться.

Найти здесь людей оказалось не так просто. Деревушки местных «хазар», по крови – аланов, булгар, готов и потомков всех перечисленных, стояли не прямо у моря, а примерно на поприще вглубь, на берегах ручьев и балок. Первые две, которые удалось обнаружить, оказались покинуты. Домики из сырцового, высушенного на солнце кирпича, на каменном основании, под тростниковой крышей стояли целые, прибранные, без следа разорения или пожара, но пустые – ни людей, ни скота, ни даже псов.

– Пойдем-ка еще пройдемся, – предложил Вемунд. – Где-то я слышал, вроде от купцов, что здешние хазары зимой ближе к морю спускаются, а летом со скотом дальше в степь уходят. Но от воды далеко не отойдут, и пойдем по реке вверх.

– А если там ничего нет? – возразил Святослав. – Не у всех же скот, и здесь должны рыбаки быть.

Переночевали в покинутой деревне – в пустых домах, откуда выветрился запах жилья и дыма. Огня не разводили, только набросали на голые доски лежанок сухой травы и укрылись своими же плащами. После многих ночевок под открытым небом было даже тревожно очутиться в тесноте стен, хотя