– О чем говорят посетители? – Роман невозмутимо задал новый вопрос.

– Гаварят, паход на Таганрог должэн быть. Гаварят, павэлитель Антон и Анатолий Алфераки вайны хатят. Гаварят, Глэб Словоблуд ужэ рэчь сачиняэт. Царский сын с атрядам еще вчэра вэрнуться должэн был. А их нэт. Значит, искать надо. А эсли даже сам придет, все равно паход делать.

– И с кем они собираются воевать? – Роман погладил бородку. – Таганрог ведь необитаем.

Вот оно как! Соправитель оборзел настолько, что даже не удосуживается поставить его в известность о своих боевых планах.

– Э-э-э, – Гоги широко улыбнулся, помахав мясистым пальцем, – вродэ там жывут мутанты. Только рага у них растут, и лапы лягушачьи, и вымя каровье, а в астальном – как люди.

– И откуда ты это взял?

– Вчэра, – трактирщик перегнулся через стол, перешел на шепот, – у мэня в кабаке Глэб Словоблуд с казначеем Стэпаном Тавром сидели. Савсем пьяные были. А сваих дэлах гаварили, о какой-та травэ, каторую им из Таганрога черэз старасту Бэглицы привозят.

– Кто привозит и что за трава? – вслед за собеседником правитель стал разговаривать тише.

– Нэ знаю, дарагой, – Гоги поморщился, замотал головой из стороны в сторону, прижав правую руку к груди. – Они на мэня касились, я плоха их мог слушать, и врэмени мала была, заказы другие были…

– Ты в последнее время стал плохо слышать, – перебил трактирщика царь. – А вот я к твоему Кацо все равно отношусь хорошо, и моя жена относится хорошо. По-моему, так нечестно.

– Падажди, как так нэчестна, да? – хозяин пивной в мгновение ока сделался испуганным и несчастным, впрочем, в свинячьих глазках все также поблескивало лукавство, – я правду гаварю. Мэня сильна падазрэвать могут, э-э-э. Я всо, что слышу, да, всо тэбе гаварю…

– О чем болтали царский сынок Артур и мой племянник? – вновь перебил трактирщика царь.

– Голий жэнщин в журнал смотрэль, царский сын все жаловался, э-э-э… дэнег у нэго нэт, на папу свой нехарашо жаловался… – от волнения у трактирщика все больше и больше проявлялся акцент, хотя сперва по-русски он разговаривал достаточно грамотно.

– И все?

– Всо, – Гоги дико вытаращил глаза, видимо, таким образом пытаясь изобразить искренность. – Мамой клянусь, э-э-э…

– Ладно, – Роман поднялся из-за стола, не дожидаясь окончаний клятв толстяка. – Спасибо, хозяин дорогой, за доброе пиво. Если какие проблемы с солодом, с котлами или еще с чем, пиши или служку присылай. Ты понял, о чем я.

Трактирщик кивнул. Проводив гостя до ворот, Гоги, помявшись, сказал:

– Раман Ильич, дарагой, панимаэшь… – грузин тяжело вздохнул. – Мэня Кацо атцом пэрэстал называть. Как-та эта плоха…

Правитель положил руки на плечи хозяина, пристально посмотрел на него равнодушно-брезгливым взглядом. Это был не тот Роман сын Ильи, которого люди знали днем. Нет, перед Гоги стоял другой царь: ночной хищник, получивший от жертвы необходимое и теперь спешащий к новой цели.

– Твой сын получит в наследство пивную концессию во всем Лакедемоне. Если, конечно, я буду жив. Так что моли богов, чтобы я пережил тебя. Твой сын – залог нашего плодотворного сотрудничества, и я не могу его отпустить. Таковы обстоятельства. Но ему ведь живется неплохо. Он хорошо питается. Его учат. Он очень смышлен. В свои одиннадцать лет он пишет грамотнее тебя. Жаль, что он из крестьянского сословия, а то кто знает, возможно, я сделал бы его наследником… Но ведь есть и другие очень хорошие должности для умного молодого человека. Так что будь патриотом и не раскисай.

– Но… – трактирщик был по-настоящему жалок, в глазах его погасло лукавство. – Он же мой сын, а я мала вижу…

– Но ведь видишь! – царь хлопнул себя по шее, убив комара, взглянул на ладонь, на которой осталось пятнышко крови. – А ты не думал, что тебя вообще уже могло не быть в живых? Помнишь, кто сделал тебя крестьянином и тем самым спас от смерти, потому что рабы с такой комплекцией вскорости пересекают Дамбу Теней. И что тогда было бы с твоим Кацо?

Гоги зажмурил глаза и помотал головой, будто отгоняя страшное видение, но правитель уже повернулся спиной и шагал прочь.

Роман знал, что осведомитель обречен на вечную зависимость. Возможно, трактирщик с радостью переметнулся бы в более сильный стан к Антону, но тот, к счастью, был слишком уверен в своем могуществе, и потому слеп и бескомпромиссен, а значит, не сносить кавказцу головы при любых раскладах. Нет, хозяин кабака – вынужденный, а потому самый верный союзник. Деваться ему некуда, дай бог Кацо здоровья. Так что пусть спокойно разбавляет качественное пиво третьесортным пойлом, сукин сын. Но свой сукин сын.

Перед входом в Дом Алён царь едва не столкнулся с Игорем, тем самым инспектором, которого совсем недавно отчитал перед беглецом-племянником и рыбаками. Его провожала одна из путан, Таня, длинноногая брюнетка с жестким взглядом, самым жестким среди девушек этого заведения.

– Игорек, какая чудесная ночь! – сказал Роман, опуская формальности, но с заметной иронией в голосе.

– О! Какая великая честь для нас! – воскликнула путана, тут же переключаясь на правителя и напрочь позабыв про недавнего клиента. – Проходите, мой дорогой повелитель.

Игорь бросил угрюмый взгляд на царя, пробурчал пару слов и поспешно скрылся в темноте.

– Здравствуй, Татьяна, – посетитель зашел внутрь, погладил бородку и посмотрелся в зеркало, благо семь свечей давали неплохое освещение. Вид