яростный крик, Аня бросилась в атаку.

Через несколько минут отчаянной борьбы, буравя взглядом обступивших ее тюремщиц, Аня сидела на полу, прислонившись к стене. Распухшая губа кровоточила.

Темнокожая девушка, присев на корточки, улыбнулась и вкрадчиво спросила:

– Скажи, а у вас там все такие психованные?

Аня заглянула в пронзительно-синие глаза с кошачьими зрачками и недовольно пробурчала:

– Тоже мне доблесть, вчетвером на одну напасть.

– Это мы на тебя напали? – нуклеарка подняла брови. – А по-моему, все было в точности наоборот… у меня, между прочим, теперь плечо болит.

– Так тебе и надо, – надула губы Аня, отчего выражение на ее лице приобрело трогательно-комичный вид.

– Мы еду принесли, – обидчица указала ладонью на разбитую тарелку и раскиданные вареные картофелины возле двери, – теперь ешь с пола или оставайся голодной.

– Ну и ладно. Меня научили спокойно переносить голод и боль.

– Правда? – произнесла темнокожая девушка с наигранным удивлением. – Может, ты не поверишь, но среди нуклеаров это не доблесть. Я тоже могу по нескольку дней не есть.

– Полноправные граждане все равно лучше всяких черных мутантов, – в голосе Ани слышался вызов.

– Меня Каур зовут, – обидчица улыбнулась, обнажив необычайно белые зубы. – А тебя?

– Дурацкое имя, – девушка жаждала разозлить нуклеарку. – Дурацкое отвратительное имя…

В ответ Каур засмеялась:

– У кого? У тебя? Если ты считаешь свое имя дурацким, то назови его, а я скажу так это или нет.

Аня хотела сказать еще какую-то гадость, но, видимо, понимая, что разозлить мутантку не удастся, проговорила с достоинством:

– Для вас всех, я Анна дочь Павла. А рабы имеют только одинарные имена, как твое.

– Анна дочь Павла, – сощурившись, повторила шепотом Каур. – Я запомнила. Никакое оно не дурацкое. Очень даже красиво. Ты зря считаешь свое имя отвратительным.

Аня уже закипала от досады. Она все время пыталась задеть сидящую напротив синеглазку, но та не только никак не реагировала на колкости, но и подшучивала над пленницей.

– А почему у тебя волосы такие короткие и в разные стороны торчат? – зрачки мутантки в полутьме подвала стали округлыми, почти человеческими. – Настоящие люди с двойными именами всегда так неряшливо выглядят?

Секунд десять Аня боролось с сильнейшим искушением броситься на черномазую мерзавку, но, посмотрев еще на трех девушек, которые после первой неожиданной атаки были теперь настороже, решила опрометчивых поступков не совершать.

– Что вам от меня еще надо? – обреченно спросила пленница.

– Отвести к вождю, – Каур выпрямилась, потирая плечо.

– Зачем? – Аня пыталась скрыть испуг, но получалось это не слишком хорошо.

Мулатка наклонилась к пленнице так, что их носы почти соприкоснулись.

– Он расскажет тебе о трагедии общин и о твоем неправильном воспитании, – произнесла она многозначительно.

К своему удивлению, Олег спал крепко, без мучительных видений и поэтому выныривать из уютного небытия в реальность, полную проблем и нерешенных вопросов, страшно не хотелось, однако над ухом кто-то явственно сопел.

– Привет, – послышался голос Ильи. – Я уж думал, ты никогда не проснешься.

Олег открыл глаза, наткнулся на внимательно-любопытное лицо парнишки и снова зажмурился, но потом сел и осмотрелся: голые бледно-серые стены, окно с треснувшим стеклом, кровать, небольшой стол, пара табуреток. Больше ничего в комнате не было.

– Ты вообще не спишь, что ли?

– Сплю, но еще не ел, – возразил Илья. – Хотя солнце уже к вечеру идет. Я приготовил обед и ждал тебя, ведь ты мой гость.

– Ты сам готовишь? – юноша принюхался: в воздухе стоял вкусный запах.

– В соседней комнате, там печка.

Паренек поставил на стол пару фарфоровых тарелок и два граненых стакана, сразу напомнивших Олегу ужин в трактире Гоги, который, казалось, случился годы назад. Две ложки и кувшин с водой дополнили сервировку. В центр Илья водрузил кастрюлю, из которой шел пар.

– Вареная картошка с маслом. Правда, к ней нет никаких приправ. И вообще, у меня мало всего, только самое необходимое, не умею создавать уют, – извиняющимся тоном произнес хозяин. – Но если ты хочешь, можно поискать в других домах еще посуды и мебель принести.

– Нет-нет, все хорошо, я тоже жил небогато и к лишнему не привык, – успокоил парнишку Олег. – А где ты работаешь?

– Работаю? – поднял брови Илья.