С шоколадками в сумке я и попала домой. А там меня ждал сюрприз – двери мне открыл не кто иной, как брат. Это, а также громкий старый русский рок, разливающийся по всему дому, вызвали у меня кое-какие подозрения.

– Ты почему не за компьютером? – спросила я Эдгара вместо того, чтобы поздороваться.

– Занят, – скорбно проговорил он, и это «занят» звучало в его устах как «трагически погиб».

– Кем? – полюбопытствовала я. В нашем доме целых три компа: наш с Нелькой, самый старый, конечно же, Эдгаров, навороченный и крутой, и Лешин – модный тоненький ноутбук. Томас технику терпеть не может.

– Лично мой – двумя волосатыми орками, – сообщил брат все так же печально. Как будто бы говорил о захвате родного замка.

– Кем-кем? – не поняла я, но старший брат только махнул рукой и ушел почему-то в ванну, заодно прихватив мои шоколадки. Через секунду, поняв, что пришел не туда, поплелся в комнату Томаса. Там он, что ли, собрался чай пить?

Я, пожав плечами, направила стопы в свою комнату, чтобы переодеться, и была неприятно поражена, увидев в комнате вместо Нельки дядю Борю и Славона, умудрившихся вдвоем поместиться на одном стуле за компьютерным столом. Дядя Боря, не отрывая взгляда от монитора, по которому передвигался человечек в военной экипировке, с автоматом в руках, яростно щелкал по мышке и клавиатуре. Человечек ловко передвигался в каком-то темном бараке и изредка перестреливался с врагами.

– Давай, давай его! – подзадоривал его Славон, ерзающий рядом. – Мочи его! Слева давай, слева! А теперь справа! Там вражина сидит! Вашу кашу, стреляй!

– Да вижу я, вижу, не лезь ты под руку, – отозвался напряженным голосом дядя Боря и заметил меня. – Ой, Катька, привет, а мы тут рубимся в «Контру». Хочешь с нами?

– Нет, – отказалась я вежливо, – спасибо я не хочу. И не умею.

– Вот и я не умел, – весело отозвался папин друг, – всего четыре часа – и смотри, как я их делаю!

– Смотри, смотри, впереди, за забором! – заорал Славон. И оба мужчины с головой окунулись в атмосферу популярной стрелялки.

Мне оставалось только развести руками и уйти переодеваться в ванную комнату.

Как оказалось, к Томасу заявился сегодня добрый десяток гостей – самых лучших его друзей из многочисленной армии приятелей и поклонников. Кто-то из них притащил с собой два ноутбука и нетбук, подключенных к Интернету. Этот же добрый человек предложил остальным поразвлечься, поиграв в известный «Контр Страйк» по сети. Все, кроме Томаса и писателя Краба, тут же согласились и оккупировали имеющиеся в доме электронные машины. Даже не знаю, каким волшебным образом они, выманив из-за компа Эдгара, заполучили в пользование его компьютер. А теперь, разбившись на пять команд, играли в разных комнатах, в том числе и в комнате временно отсутствующего Леши и на кухне. Томас ходил туда-сюда и со скорбным видом вещал о двустороннем вреде компьютеров на тела и умы игроков.

– У тебя же сын двадцать часов в день сидит за компом, – возразили ему в ответ на очередную гневную нотацию, посвященную вреду электронных излучений на организм.

– Мой сын – гений, – заявил папа. – Ему нужен компьютер, как воздух. Или как тебе алкоголь, – обратился он к бородатому другу-рокеру, азартно пыхтящему над монитором.

– Ты, балда от авангарда, – хмуро отозвался он, проигрывая в это время дяде Боре, – утихни. Или повозюкой кисточкой.

– Возюкают пятой точкой по унитазу. А я пишу и создаю, – отозвался он и, задрав голову кверху, ушел.

Томас окончательно разобиделся и около двух часов промывал мозги своим детям: мне, Нельке и Эдгару. Сестрица в конце концов сбежала в гости к подружке с ночевкой, брат уснул, а я пала единственной жертвой разговорчивого родственника.

– Эти люди – как обезьяны, – вещал он мне, имя в виду гостей, – они затворники чужих интересов – они уткнулись в электронные рыла-воронки и отупели. Принесли свое здравомыслие в жертву бездушной электронике. Хм, а неплохая идейка, – сам себе пробормотал он, – большое полотно с рванными краями… четыре ряда столов со свиньями с несуразно огромными головами и черными пяточками… около каждой свиньи – роботы с человеческими глазами, опутанные проводами, тянущимися к свинкам…

– Томас, – спросила я через полчаса его рассуждений, думая о своем – естественно, о Кее, и о том, какой он поганец. – А при чем тут свинки?

– Катя! Я тебе тут распинался, а ты! Слушай, – вдруг он внимательно посмотрел на меня, – что с тобой такое? Ты опять очень грустная.

– Я? Грустная? – притворно удивилась я и качая пальцем тоненькую раму одной из папиных картин, висевших почему-то очень низко.

– С учебой что-то не то? Не волнуйся, в универе всегда можно восстановиться. Знание – не главное, я же тебе это уже говорил?

Спасибо, обрадовал. Вот она, настоящая родительская поддержка!

– Спасибо, но у меня с учебой все нормально. Мне вообще сдавать экзамены больше не надо – автоматы, – ответила я.

– Молодец! Так держать! Я всегда знал, что ты очень умная девочка, – тут же обрадовался папа, не вникая, откуда у его, в общем-то,