время я проживал в квартире Холмса на Бейкер-стрит. Стоял темный вечер, тем более гнетущий, что на узкие улочки Лондона опустился туман, а газовые уличные фонари превратились в тусклые желтые звездочки. Я бездельничал, сидя в кресле перед горящим камином, а Холмс, до этого беспокойно меривший шагами комнату, подошел к эркерному окну и замер перед ним. Он рассказывал мне о неком химическом эксперименте, проведенном им сегодня днем: как применение двуокиси марганца в качестве катализатора ускоряет разложение хлората калия на хлористый калий и, что гораздо важнее, на кислород.

Он говорил, а я молча радовался его энтузиазму. Плохая погода несколько недель держала нас взаперти, вниманию Холмса не было предложено ни одной «маленькой задачки», и его начала одолевать апатия, которую он довольно часто лечил кокаином.

И в этот момент я услышал стук в дверь.

– Вы ждете гостей, Холмс? – спросил я.

Единственным его ответом было резкое отрицательное движение головой. Он подошел сначала к графину на буфете, потом к стоящему рядом сатуратору, смешал бренди с содовой, после чего опустился в кресло.

– Вероятно, миссис Хадсон принимает кого-то, – сказал я, потянувшись к трубке в держателе.

Однако приглушенные голоса и последовавшие за ними шаги по коридору опровергли мое предположение. Еще несколько мгновений – и в дверь раздался тихий стук.

– Войдите, – крикнул Холмс.

Дверь открылась, и мы увидели миссис Хадсон.

– К вам молодая леди, сэр, – доложила она. – Я сказала, что сейчас уже поздно и ей следует договориться о встрече на завтра, но она ответила, что дело не терпит отлагательств.

– Конечно, ведите ее сюда, – ответил Холмс и снова встал с кресла.

Несколько секунд спустя в нашей гостиной появилась молодая женщина. На ней было длинное дорожное пальто модного покроя и шляпка с вуалью.

– Прошу вас, садитесь, – сказал Холмс, с обычной своей учтивостью показывая на самое удобное кресло.

Женщина поблагодарила его, расстегнула пальто, сняла шляпку и села. У нее была красивая фигура, статная осанка, а судя по ее виду, она умела владеть собой. Единственным недостатком, замеченным мной, были слишком суровые черты, но, возможно, это было следствием тревоги, одолевавшей ее. Я по своей привычке попытался применить метод Холмса к этой незнакомке, но не смог заметить ничего существенного, кроме высоких дорожных сапожек на ее ногах.

Я почувствовал на себе насмешливый взгляд Холмса.

– Я и сам ничего не могу сказать о нашей гостье, – сообщил он мне, – кроме того, что она из Нортумберленда, что она заядлая наездница, что сюда она приехала на двухколесном кебе, а не на метро и что она помолвлена.

– Я слышала о ваших знаменитых методах, мистер Холмс, – заговорила молодая женщина, прежде чем я успел вставить хоть слово. – И ожидала чего- то в этом роде. Позвольте, пожалуйста, и мне воспользоваться дедукцией применительно к вашим выводам.

Холмс слегка кивнул, и на его лице появилось удивленное выражение.

Женщина подняла руку:

– Прежде всего, вы увидели мое кольцо в честь помолвки при отсутствии обручального.

Холмс утвердительно кивнул.

Она продолжала держать руку поднятой:

– Возможно, вы заметили и мозоль в виде полумесяца снаружи моего правого запястья – как раз в том месте, куда попадают поводья в руках опытного ездока, который одновременно держит в руке стек.

– Великолепная мозоль, – сказал Холмс.

– Что касается кеба, то это вполне очевидно. Вы видели, как он подъехал к дому. Я заметила ваше лицо в окне.

Услышав это, я не смог сдержать смех:

– Похоже, вы встретили ровню, Холмс.

– Что касается Нортумберленда, то этот вывод вы сделали по моему произношению.

– Не сказал бы, что у вас такое уж нортумберлендское произношение, – ответил ей Холмс. – Скорее наводит на мысли о Тайне и Уире, возможно, о Сандерленде не без стаффордширского влияния.

Гостья не сумела скрыть удивление:

– Корни моей матери в Сандерленде, а отца – в Стаффордшире. Никак не думала, что у меня сохранились остатки произношения тех краев.

– То, как мы говорим, в нашей крови, мадам. Избавиться от произношения так же невозможно, как от цвета глаз.

– Но тогда как вы догадались, что я из Нортумберленда?