пневмонии, как он там, кстати? И лейтенант этот ваш несчастный… хотя в нем что-то и есть от Белого Рыцаря. Я его, правда, не знаю, но он мне заранее симпатичен. Это же какую голову надо иметь, чтобы вот так, на пустом месте, можно сказать, пришельцев из будущего вычислить?

– Ну уж и на пустом, – заспорил Семенов. – Я, со своей непосредственностью, столько анахронизмов наплодил – сам потом за голову хватался. Одни часы чего стоили… про велосипеды вообще молчу.

– Кстати, да. Вот чего я так и не понял – неужели трудно было хоть немного подумать? Очевидные же глупости…

– Да понимаешь, Макар, – вздохнул Олег Иванович. – Все казалось – ну кто здесь будет всерьез копать? Что еврей-часовщик? Да и сам прикинь – время-то какое! Что ни день – то какая-нибудь техническая новинка, а нормального обмена информацией нет, даже интересующиеся техникой люди порой не знают, что год назад в тех же Европах придумали. Вот и думал – ничего, обойдется. Уж очень все легко и просто получалось, а это, знаешь ли, затягивает…

– Понимаю. Всегда приятно, когда мозг напрягать не надо, – саркастически поддакнул Каретников. Олег Иванович виновато кивнул и повесил голову. Он чувствовал себя двоечником, которому выговаривают за лень и нерадивость. – Как там: «Всякая сложная проблема имеет одно простое, очевидное всем неправильное решение». Классиков надо читать… и вообще – молись, чтобы этот твой лейтенант оказался единственным таким… въедливым. Я ему, кстати, аплодирую. Молодец малый, таких, как ты, наивных да беспечных, только так учить и надо. Ничего, теперь, надеюсь, будешь поумнее. А что до лейтенанта – как найдем, так непременно поставлю ему бутылку коньяку… если найдем, конечно.

– Вот и я говорю, – уныло пожал плечами Семенов. – Надо непременно найти. А то… нехорошо как-то получается, не по-людски…

Каретников отправил в рот еще один рыжик и откинулся на спинку стула. Есть больше сил не было – жители двадцать первого века не привыкли к таким чудовищным порциям съестного, как те, которыми потчевал посетителей тестовский трактир. Максимум, чего удалось добиться друзьям, – это хорошенько распробовать все принесенные блюда; оставшейся на столе снеди хватило бы еще на четверых. Каретников созерцал почти нетронутый балык и паюсную икру и лениво размышлял, принято ли здесь просить «завернуть с собой», или это природный признак скупердяйского западного общепита?

О деле не думалось. Великолепие тестовского стола настраивало на расслабленный лад – хотелось не торопясь выкурить сигару, заказать извозчика… Каретников одернул себя. Похоже, «погружение в реальность» шло быстрее, чем он ожидал, но, увы, не в том направлении.

– Да не психуй ты, найдем. История с этим вашим лейтенантом, конечно, неприятная. Но если вдуматься, не так все и плохо. Куда он денется?

– Я и сам так поначалу подумал, Макар, – поморщился Олег Иванович. Не далее как сутки назад он теми же словами успокаивал сына, но не добился особого успеха. – Думал: ну побегает, ну попадет в передрягу, ну засветится в ближайшем отделении, а там придумаем что-нибудь. Так нет же! Ванька всю сетку перерыл, я пару знакомых зарядил, они до ментов на Курском достучались, те последние сводки пробили – ничего.

– Не страшно, – успокоил собеседника Каретников. – Мелкие происшествия в сводки только на следующий день попадают, а то и того позже. Вот увидишь – завтра что-нибудь да всплывет.

Врач знал что говорил. Прежде чем осесть в качестве педиатра в одной из крупнейших московских больниц, он лет пять проработал разъездным медиком бригады МЧС и о работе московской милиции знал не понаслышке.

– Завтра по своим каналам проверю – если этот ваш Никонов засветился, непременно найдем.

– Да, Макар, это было бы кстати. А то нам с Ванькой, кровь из носу, ехать надо. Видишь, как обернулось – поезд уже завтра, тянуть никак невозможно – пароход ждать не будет.

За обедом Олег Иванович поведал Каретникову обо всех своих планах, и в первую очередь о визите в Сирию. За день до побега Никонова рассыльный доставил на Гороховскую пакет из Палестинского Православного общества – плотной, хрустящей кремовой бумаги. В конверте были билеты на пароход, совершающий рейсы с паломниками из Одессы в Сирию, а также железнодорожные плацкарты до Одессы. Времени у путешественников почти не имелось; стоило задержаться в Москве всего на день-два – и пароход уйдет без них.

– В общем, я на тебя крепко надеюсь, – продолжал Олег Иванович. – Нас не будет в Москве около двух месяцев – по здешнему времени. А в двадцать первом веке пройдет от силы неделя. Я потому и не хочу оставлять тебе бусину – тогда время по обе стороны портала синхронизируется, и тебе придется ждать нашего возвращения полный срок. А так – за неделю попробуешь разыскать лейтенанта, а там и мы подтянемся. И вот что еще…

И Олег Иванович выложил на скатерть матерчатую папку.

– Это кое-какие наметки по месту будущего портала, – продолжил Семенов. – Если мы и правда найдем в Сирии инструкцию по закрытию и открытию порталов, то первое, что мы сделаем здесь, в Москве, – это перенесем портал с Гороховской в место понадежнее. Особенно теперь, после бегства Никонова: а вдруг портал уже засвечен? В этой папке – возможные варианты: дома в Москве и ближайшем Подмосковье, сохранившиеся с одна тысяча восемьсот восемьдесят шестого года и подходящие для наших целей.

– Это понятно. – Каретников принялся листать содержимое папки. – Займусь, конечно. И на Никонова кое-кого нацелю. Помнишь Андрэ из «девяток»? Ну, который в миру Андрей Давидович? – Каретников говорил об их общем знакомом, реконструкторе из петербургского клуба «9-й гусарский полк».

– У него, кажется, собственное сыскное агентство в Питере. Ну, или что-то в этом роде – ребята как-то говорили. И в Москве, конечно, связи имеются. Попробую к нему подкатить – может, порекомендует кого по старой дружбе?

Олег Иванович кивнул. Он помнил здоровенного, совсем не гусарского роста петербургского реконструктора.