живых никак не влияют. А если у людей вообще нет никакой души? Тогда боги смерти бесполезны. Дядюшка Вилли же пытается разузнать о каждом живущем. Как человек родился, где рос, чем занимался потом. Дядюшку действительно волнует, что человек делал и какими мотивами руководствовался! Если человек никуда не годный, вредоносный, преступный, то наш дядюшка считает его своим клиентом, так сказать. И знаешь, я думаю, что деймолиты действительно перестарались. Они повесили большую проблему не только себе на шею, но и нам, людям. Дядюшка Вилли… он ведь… почти как настоящий.

Раздался стук в дверь, и на пороге вновь предстала Вероника.

– Господин барон, прибыл гонец из Таглиата. Он привез письма. Говорит, что срочные. Вот!

Девушка протянула мне три свитка. Я быстро просмотрел их. Один был от жрецов Фоссано, которые настоятельно требовали встречи со мной, второй – от графа, а третий – от Эмилии.

– Иди, Вероника, спасибо, – я отпустил девушку и вернулся к Никеру. – Посмотри только, какой у нас стремительный граф! Я едва взял Буретто и Фужеро, как он уже прислал гневное письмо. И как успел? От нас до него почти полдня на хорошей лошади! Ему сообщили с помощью голема, не иначе.

– Чего он хочет? – процедил мой друг сквозь зубы. Никера прихватил приступ боли.

– Чтобы я приехал к нему. Видимо, поговорить по душам.

– Не едь, – Никер закрыл глаза. – Если ему так надо, пусть сам едет.

– Да, он приедет. Во главе армии, – зло усмехнулся я. – Ладно, подумаю, что ему ответить.

– А Эмилия что пишет?

Мои губы невольно сложились в широкую добрую улыбку.

– О, шахматистка Эмилия нашла ответ на твой вопрос. Помнишь, ты у нее спрашивал, как получилось, что алхимики, которые работают со взрывчатыми веществами, погибают? Оказывается, Эмилия об этом много думала и придумала наконец. Вот, послушай.

Я развернул письмо как заправский глашатай и принялся с выражением читать:

– «Дорогой господин барон! Я слышала, что наш друг Никер тяжело ранен. Признаться, эта весть лишила меня покоя, я не смогла заснуть и переживала…»

– «Наш друг», – повторил Никер, тоже улыбнувшись.

– Именно! Слушай дальше. «В Таглиате все в порядке, не беспокойтесь ни о чем. Пусть Никер выздоравливает без помех. Скажите ему, что я выполнила его просьбу и смогла понять, что происходит с людьми, которые разрабатывают взрывающиеся вещества. Может, это его отвлечет от раны. Он задал мне трудную загадку, потруднее многих загадок Фис. Дело в том, что этих людей убивают те, для кого взрывчатые вещества представляют единственную опасность. Те, кто живет в таких местах, которые почти невозможно взять штурмом, но можно разрушить с помощью силы взрыва. Я говорю о горах, господин барон. О деймолитах, которые живут в горах! Им ведь почти ничто не угрожает. Люди редко и безуспешно штурмуют их укрытия. Но, если задуматься, что будет, если мы овладеем мощью природы, алхимии, то получится, что мы можем завалить, разрушить горы. Не сразу, конечно, но рано или поздно мы придем к этому. Поэтому не будет ли разумным останавливать нас в самом начале? Методично выбивать тех, кто работает с взрывающимися веществами?»

Никер издал фыркающий звук.

– Однако, Арт! У Эмилии голова варит. Но как деймолиты убивают алхимиков? Не сами же они к ним приходят? И вообще, как узнают о том, чем каждый алхимик занимается?

– Она это тоже объясняет дальше. «Если предположить, что ученых убивают деймолиты, то остаются два вопроса: кто деймолитам сообщает об ученых и кто выполняет сам акт убийства. К сожалению, я нашла один-единственный подходящий ответ: на деймолитов работают люди, которые живут среди нас. Вероятно, существует какая-то обширная, но тайная организация, собирающая информацию о происходящем, отправляющая доклады деймолитам и осуществляющая убийства. Эта мысль очень обеспокоила меня, господин барон. Мы ведь ничего не знаем об этой организации, а они, вероятно, знают о нас, как и о многих других. Мне бы хотелось обсудить такой важный вопрос с вами с глазу на глаз. Пожалуйста, сожгите это письмо. Ваша Эмилия».

– Ничего себе, – прошептал Никер. Он широко раскрыл глаза, что явилось, без сомнения, добрым знаком. – Ничего себе! Арт, а ты что думаешь? Арт… почему ты не удивлен?!

Я попытался придать лицу удивленное выражение, но явно опоздал.

– Арт, в чем дело? – требовательно спросил Никер. – Что за кривляние? Ты что, знал об этом?!

Я отошел к столу, стоящему у стены, и принялся перебирать бумаги. А потом поднес письмо Эмилии к подсвечнику, который горел всю ночь и о котором утром все забыли. Письмо вспыхнуло, и я сложил его на черное железное блюдо.

– Надо выполнять просьбы женщин, особенно таких, как Эмилия, – сказал я. – Хотя, конечно, ей до опытного конспиратора еще расти и расти. Если она опасается, что письмо попадет в чужие руки, то не нужно было его вообще писать. Достаточно просто поговорить с нами с глазу на глаз.

– Арт! – превозмогая боль, возвысил голос Никер. – Не пытайся сменить тему! Я знаком с этими твоими хитрыми штучками. Отвечай: ты знал об