может, они все вели меня к великому открытию големов, живущих как люди. Грех бездействовать!

На этой ноте я распустил собрание. Следующие несколько дней прошли в непрерывных раздумьях и беседах с дядюшкой Вилли, Никером или Эмилией. В конце концов мы худо-бедно, но выработали тактику противодействия человекоподобным големам, и я перешел к первой фазе нашего плана – отправил гонца с письмом к преподобному Аскольду в Авиньон.

Несмотря на проблемы с големами, текущие дела тоже требовали моего внимания. Я постепенно перебирался в Фоссано и даже сумел изгнать канцелярию бывшего бургомистра из ратуши. Теперь это большое трехэтажное здание находилась в моем распоряжении.

Я не забыл и о преступниках, которые с легкой руки Праста пытались меня прикончить. Пользуясь сведениями, полученными от моего несостоявшегося убийцы, раненного в руку, Рупрехт произвел несколько арестов. Мои офицеры допросили бандитов, затем схватили новую партию преступников, допросили этих тоже и доложили мне, что если арестовывать всех, непосредственно связанных с криминальными делами, то придется бросить за решетку десятую часть города. Выяснилось, что в моем драгоценном Фоссано наряду с гильдиями мастеров существуют гильдия убийц, гильдия воров, гильдия разбойников, гильдия сводников и даже гильдия попрошаек.

– И что мне с этим делать? – спросил я у Никера, когда мы стояли на балконе ратуши и разглядывали тусклые огни от свечей, усыпавшие город.

– Повесить всех, – равнодушно пожал плечами добрый Никер.

– Придется вешать сотен пять. Не многовато ли?

Мой друг с удивлением обернулся ко мне.

– Арт, с каких это пор ты стал жалеть преступников?

– Мне не хочется проливать больше крови, чем нужно, – признался я. – Наш поход на Жоффруа принес нам графство и ничего больше. Эта ситуация с человекоподобными големами перевернула все наши планы. Я даже не знаю, имеет ли смысл готовиться к нападению на соседей. Изначально нам нужна была большая армия для атаки деймолитов. А теперь получается, что мы увязнем в скрытных сражениях с их шпионами.

– Титул графа придал больший вес нашему влиянию, – Никер провел рукой по шершавым каменным перилам балкона. – А титул герцога принесет еще больше пользы. Даже в войне со шпионами к графу прислушаются охотнее, чем к барону, а к герцогу охотнее, чем к графу.

В это мгновение арбалетный болт примчался откуда-то снизу, пролетел в сантиметре от моего лица, врезался в стену и упал на деревянный пол.

– Черт! – воскликнул я, и мы с Никером быстро отступили в комнату.

Поднялась тревога и забегала охрана ратуши, состоящая как из моих людей, так и из городских стражников.

– Интересно, кто на этот раз хочет меня убить, – произнес я, надевая доспех.

– Сейчас поймаем и спросим, – серьезно ответил Никер.

Я возглавил поисковый отряд, но дело с поимкой не заладилось. Внизу под балконом было слишком много темных мест, откуда мог прилететь болт. Злоумышленник скрылся, и даже опрос местных жителей ни к чему не привел. Мы оцепили кварталы вокруг ратуши, проверили городские ворота и убедились, что они с вечера не открывались, а затем мои солдаты принялись методично прочесывать территорию.

Я никак не мог оставить это покушение безнаказанным. Иначе что это был бы за пример для других? Этак каждый может решить, что он имеет право напасть на целого графа, и такой поступок сойдет с рук. Даже в мою бытность простым бароном все покушавшиеся на меня несли наказание.

Никер тоже недоумевал, кто посмел напасть на графа. Все явные уголовники находились в наших руках, а кроме них у кого бы хватило духа совершить покушение, да и зачем это делать? Никер даже предположил на следующее утро, что, может, агенты деймолитов пронюхали о том, что мы раскрыли их тайну, и собрались меня прикончить.

– Сомневаюсь, что это агенты деймолитов, – ответил я, собираясь возглавить очередной рейд, чтобы прочесать наиболее криминальные районы Фоссано. – Они обычно ликвидируют всех причастных к тайнам, а не кого-то одного.

– Надо же с кого-то начинать, – философски пожал плечами Никер. – Почему бы не с тебя?

Рейд увенчался лишь относительным успехом. Мы захватили парочку пришлых головорезов, которые, впрочем, не имели никакого отношения к покушению на меня. Дело приобрело мистические очертания, будто невидимый убийца взялся ниоткуда и исчез в никуда. Но потом, совершенно неожиданно, нам открылась истина. Она оказалась более прозаической, чем предположения Никера о деймолитах, но довольно неприятной.

Уже вечером следующего дня, когда мы с офицерами вырабатывали очередной план по поимке неуловимого убийцы, а Эмилия, прибывшая ко мне в гости, этот план критиковала, к нам пришел некий Раксис, десятник городской стражи.

– Господин граф, несмотря на то что ваши люди и мы, городская стража, недолюбливаем друг друга, – Раксис выглядел, как пожилой грек, с большим крючковатым носом и черными подвижными глазами, – я считаю своим долгом сообщить, что догадываюсь, кто вчера покушался на вашу жизнь.

Я показал десятнику на место за длинным столом, а потом произнес:

– Мне ничего не известно о «нелюбви» между моими людьми и городской стражей. И гарнизоны замков, и моя личная гвардия, и городская стража работают на одного человека. Этот человек – я. Мы все делаем одно общее дело. Так кто же преступник, по-вашему?

Раксис наклонил голову, показывая, что принял к сведению мою небольшую лекцию, и ответил:

– Господин граф, один из моих подчиненных Олаф несколько раз выражал неудовольствие теперешними порядками. Оба его брата арестованы дней