меньшей мере шесть месяцев мы с Жоффруа воздержимся от военных действий.

С другой стороны, на титул графа стоит согласиться. Это значительный шаг к моей цели. Я накоплю силы, нападу на соседей, расширю территорию и, глядишь, стану герцогом. А герцог уже способен собрать под своими знаменами армию против деймолитов.

– Я согласен, ваше величество.

Впервые за весь разговор руки короля шевельнулись.

– Подойдите, барон Арт.

Я поднялся по ступеням к трону, встал на одно колено и вложил свои руки в руки короля.

– Поднимитесь, граф, наш вассал, во имя Кодекса. Клянетесь ли вы соблюдать свои обязанности перед нами?

– Клянусь.

Я встал на ноги и произнес:

– Клянетесь ли вы, сеньор мой, соблюдать свои обязанности передо мной?

– Клянусь, – ответил король, и мы обменялись символическим поцелуем.

Аудиенция была закончена, и я спустился с лестницы. Глашатай был уже готов выкрикнуть имя следующего просителя, но я неожиданно вновь обратился к королю.

– Ваше величество, разрешите высказать просьбу личного характера, не имеющую никакого отношения к политике.

Правая бровь шевельнулась на лице короля.

– Говорите, граф.

– Я хотел бы пофехтовать с вами. Дело в том, что фехтование – это мое большое увлечение, в котором я довольно преуспел. Может, вы знаете, что я победил даже одного из чемпионов королевства на дуэли. Однако мне кажется, что самый лучший фехтовальщик находится передо мной. Мне бы хотелось скрестить с вами мечи, чтобы оценить, в первую очередь, мой собственный уровень.

По толпе вновь пробежал шепот, но мне показалось, что король взглянул на меня благосклонно.

– Почему вы считаете, граф, что мы – самый лучший фехтовальщик?

– Ваше величество, если с кем-то, начиная с его двухлетнего возраста, занимаются самые лучшие учителя этой страны и соседних стран, то он просто обязан стать выдающимся фехтовальщиком.

Тонкие губы короля тронула едва заметная улыбка.

– Да будет так, граф. Приходите сегодня в восемь вечера. Мы не столь молоды, как вы, но фехтование нас тоже интересует.

Я поклонился и исчез в толпе. Виолетта протиснулась ко мне, схватила меня за руку и горячо зашептала в ухо:

– Это гениальный ход, господин барон! Вы нашли предлог, чтобы поговорить с королем с глазу на глаз! Может, вам удастся подружиться с ним!

– В этом и заключается мой план, – тихо ответил я. – До восьми еще полно времени. Пойдем, пообедаем?

– С радостью, господин барон… ох, господин граф!

Мы поели на раскошной террасе неподалеку от дворца. Я заказал желе с грибами, а Виолетта – салат с курицей. Ко мне все чаще приходила мысль, что женитьба на этой девушке не такая уж плохая идея. Виолетта красива и верна. На нее глазели почти все встречные мужчины, но она не сделала ни одного шага, который позволил бы заподозрить ее в двойной игре. Это жемчужина в короне любого графа. Прекрасная черная жемчужина без моральных барьеров, способная держать в напряжении всех окружающих.

Затем мы забрали в канцелярии королевскую грамоту, в которой утверждалось, что я, Арт, являюсь графом Вигнолийским. Именно словом король решил обозначить мои владения. Надо же, я был самозваным бароном, а стал настоящим графом. Почему-то эта мысль радовала меня. Мои губы даже прошептали несколько раз «граф Вигнолийский», словно пробуя эти слова на вкус.

Когда часы на высокой старинной башне пробили восемь, я стоял уже посередине королевского зала для тренировок и сжимал в руке сбалансированный деревянный меч.

– Приступим, граф? – король напротив меня приветственно взмахнул своим оружием.

Мы приступили. Мои ожидания оказались точны: король действительно очень хорошо фехтовал, и если бы был чуть моложе, еще неизвестно, кто выиграл бы по очкам. А так мы фехтовали, отдыхали и фехтовали вновь. Во время отдыха между нами состоялось несколько любопытных бесед. Например, мы поговорили о том, как король должен относиться к своим подданным.

Я сказал, что один правитель из дальних краев как-то произнес, что в его стране есть только один значительный человек, тот, с которым он, правитель, разговаривает в данную минуту.

Хлодвиг на миг задумался. Когда он размышлял, его лицо утрачивало отрешенное выражение и становилось вполне глубокомысленным.

– Этот ваш правитель не уважал своих подданных, – наконец сказал король. – Как он умер?

– Его убили, ваше величество.

– Я так и думал. Такое мог произнести только правитель, готовый подвергать своих подданных ненужным испытаниям, ведь он не видел в них