Точно так же не вызвали у меня особых эмоций и четырехметровые приземистые ящеры, на которых указывала Таис. Ящеры и ящеры. Эка невидаль! Вроде как не шибко агрессивные – и на том спасибо.
Кожа ящеров была пупырчатой, серо-зеленой в крапинку, голова – узкой, с тесно посаженными глазами и черными кратерами ноздрей.
Лапы ящеров имели какую-то бегемотью скорее форму, но оканчивались сверхострыми и длинными когтями, напоминавшими о муравьедах…
Двигались эти хвостатые гиганты уверенно, но в то же время не очень шустро. Вероятно, потому, что каждый из них был облечен в тяжелую сбрую, чем-то напоминающую ту, которую надевают на индийских слонов, занятых на полезных обществу сельхозработах.
Сверху, в небольшой резной будочке, на каждом из ящеров покачивался вечно сонный погонщик с острой палкой. Стоило ящеру забаловать, и погонщик вонзал палку в какую нужно складку на спине животного, после чего ящер тут же делался шелковым.
– Кстати, как они называются, эти монстры? – спросил я у Кадама.
– Местные зовут их «земляными жабами», – бесстрастно ответил маг.
– Не хотел бы я услышать, как квакают эти жабы, – бросил дядя Вова.
– Еще услышишь.
– В бою? – уточнил я.
– Нет. Они нужны вовсе не для боя.
– А для чего?
– Скоро увидите сами.
Удивительно, но насчет «пусиков» Таис оказалась права. Вот что значит опыт!
Когда наш отряд расположился на ночлег среди причудливо источенных эрозией известняковых столбов (здешняя пустыня была богата на фотогеничные геологические формы) и бедуинам приспичило варить кофе, «земляные жабы» показали себя в самом неожиданном амплуа.
Погонщики спешились с них и сняли седла-башенки.
Вслед за этим жабы принялись с самым важным видом слоняться вокруг лагеря, как будто что-то вынюхивая (мне лично они напомнили свиней, выискивающих трюфеля).
Затем, определившись наконец с какими-то своими вопросами, «земляные жабы» погрузили свои тупые, затянутые толстой морщинистой шкурой носы в остывающий песок… и принялись мощно грести его сильными когтистыми лапами, с каждой секундой все глубже врезаясь в подножие бархана!
Не прошло и минуты, как твари полностью скрылись из виду под землей.
Из нор то и дело вылетали изрядные порции грунта, что намекало на интенсивную работу.
– Что они делают? Роют себе берлоги для ночлега? – спросил я у Таис.
– Ну что ты… Они добывают воду!
Словно бы подтверждая слова девушки, к свежим норам «земляных жаб» сбежались рабы и младшие члены тейпа. Каждый нес в руках по паре легких кожаных ведер.
Я напрягся. Мне показалось, что сейчас, чисто по логике событий, из свежих нор мощными струями должна забить вода. И струи эти сшибут меня с ног на потеху бывалым «верблюдам».
Но не тут-то было!
«Земляные жабы» возились на глубине еще минут десять. Пока наконец… не полезли одна за другой назад, на поверхность!
Вначале из свежей норы показалась первая жаба, вся облепленная влажным песком. Выражение бугристой морды животины показалось мне довольным, а ее вместительное брюхо вроде как стало вдвое больше. Неужели выпила ведер пятнадцать-двадцать? Или успела там походя забеременеть?
– Ну и где же вода? – спросил я у Таис разочарованно.
– Какой же ты нетерпеливый! Подожди еще немного! – ответила наша Лара Крофт строго.
Первая жаба послушно пошла на зов своего погонщика, который тотчас поднес кожаное ведро к ее морде. Мощный спазм сотряс вместительное брюхо жабы, и… в ведро хлынул поток воды!
– Меня сейчас тоже вырвет, – проворчал дядя Вова. – Они что, намекают, что мы должны будем это пить?
– А чего тут такого? – Таис искренне удивилась. – Я пила их воду много раз! Она ничем не отличается от обычной. И уж она точно лучше, чем прелая вода из бурдюков! Желудочный сок жаб, считают местные знахари, обладает целебными и дезинфицирующими свойствами!
– В любом случае я бы эту водичку прокипятил, – бросил я задумчиво.
– Бедуины так и сделают. Даром, что ли, у каждого литровый кофейник?
Остальные жабы тоже опорожнили свои животы в подставленные ведра, и члены тейпа Черного Верблюда принялись сообща колдовать над ужином.
Таис оказалась права – ничем «таким» вода и впрямь не пахла.
