— Ш-ш-ш-ш-ш-ш…
Чуть поскрипывая, шуршит, вращаясь, гончарный круг. Батя обнимает руками жирную податливую глину, в ладонях расцветает кувшин.
Двери сарая открыты нараспашку — перед ними на траве мать расстилает холсты, пока ещё серые и грубоватые.
Остромирка бегает от матери к отцу, играет с каменной куколкой. Потом подбирает ошмётки глины возле гончарного круга и сам начинает лепить.
Отец моет руки, мать подходит — оба смеются. Вот накуделил-то!
Сперва, значит, лошадь с рогами, а сзади хвост как у ящерки. Потом удумал бочку, на ней вроде как кадушка, только всё это ещё и с крыльями. Много чего набуробил, пока родители огонь раздували. А напоследок заленился — три кругляша счалил, как снеговика, на голове заслонку щепкой нарисовал, как у печи. А вокруг глиняных пестиков понатыкал, колючих, как борода у бати.
Потом канючить начал:
— Батяня, сделай, мне чтоб иглать? Ну, сделай!
— Правда что, — поддержала мать, — обожги ты ему страхомань эту, пусть потешится — вот у тебя в печи место за горшками осталось…
Конференция удалась. Член-корреспондент так и заявил:
— Раскопки дали поразительные результаты. В слое примерно шестнадцатого века найдены многочисленные ритуальные фигурки, причём, по художественному уровню это изделия не ранее пятого века до нашей эры. Таким образом, очевидно, что ими пользовались столетиями и передавали из поколения в поколение.
Ещё удивительнее сама тематика этих артефактов. Без сомнения, они запечатлели реалии жизни наших предков. И здесь мы видим не только динозавров, которые, получается, вымерли совсем недавно — мы видим точное свидетельство присутствия внеземной цивилизации. Вот изображения летательных аппаратов, а вот и космонавт, каким его увидели предки две с лишним тысячи лет назад.
Уверен, об этих сенсационных находках уже завтра заговорят все телеканалы!
Весь вечер Анчуков ходил по квартире загадочный, притихший. Настолько присмиревший, что банальный мешок с накопившимся мусором вынес без возражений, с первого же намёка, и ни капли не заартачился. И даже словечком не вспомнил про плохую примету: если выбрасывать мусор на ночь-то глядя... В общем, Лидка сильно обеспокоилась. Настолько сильно, что ворвалась на кухню и сдвинула, расплескав на стол, из-под носа задумчивого мужа тарелку с куриным бульоном.
— Чего завис? Признавайся быстро! Вы что, с Яковлевым и с Шалаевым на рыбалку в выходные намылились?
— Нет, откуда ты взяла...
Он попробовал тихо вернуть еду на прежнее место, завязалась лёгкая борьба.
— Скажи сперва! Значит, скутер выдумал купить? То-то вчера весь вечер нахваливал!..
— И не скутер, Лидия, — Анчуков наконец победил в борьбе за тарелку и прикрыл её локтем. — Скажу уж. Дело в машине времени.
— Тьфу! Диск, что ль, этого Макаронича купил? На кой тебе?
— Причём тут музыка... Я так понял, Лидк, что построили, наконец, настоящую машину времени. У нас на заводе.
— Да, ну!?
— Салазки гну! Ты присядь, присядь.
Лидка села. Во-первых, Анчуков не обладал чувством юмора, и по большим проблемам шутить не шутил. А во-вторых, трудился он на военном заводе, который все в посёлке называли то «ящик», то «восьмисотый». И однажды по молодости даже взялся вытаскивать то в трусах, то в шевелюре под кепкой детальки из того, что ежедневно красил. Работяги-ветераны сказали ему как в анекдоте: «Наносишь, сколько надо, и дома пулемёт соберёшь». Анчуков наносил и собрал, получился угластый зелёный ящик вроде как для патронов или противогазов. Это особенно испугало тогда Лидку — что не пулемёт, а ящик-то. Она и родила раньше срока, и Анчукову впредь запретила даже гвоздь с работы, строго-настрого. Так что теперь поверила сразу. А муж продолжил:
— Скочигорова помнишь, Серёгу? Ну, на мартовском огоньке за соседним столом сидел, ещё напился и песни в ведро с оливьём орал?
— Ну?
— Вот и ну. Вторую неделю ходит по отделам и у всех спрашивает: продайте, мол, деньги советские. У многих же после гайдаровизации остались — у кого в чулке, у кого в шкафчике… За каждую купюру на пиво даёт, а собирает сотни, полсотни и четвертные. Не ниже.
— Ну и что, причём тут машина времени?
— О-о, господи! Да объясняю! Хотят, думаю, заслать человека в те годы — после оттепели, но до застоя. А если засылать, то настоящие деньги нужны. Сейчас вот он наберёт — и его туда! А ты помнишь, в те хрущёвские годы даже на одну сотню горы своротить можно было?! Что ты! Он уж тыщь на
