Ребекка теряется.

– Ну она же была красная ночью. Кроваво-красная.

– Как странно, что ты говоришь это, – говорит мама. – Некоторые пациенты тоже упоминали красную луну. Но когда мы с докторами пошли посмотреть, луна была совершенно обычной.

Мама наливает себе кофе.

Ребекка смотрит в окно. На светлом утреннем небе замешкалась бледная луна. По-прежнему красного цвета. Мама перехватывает взгляд Ребекки, но никак не реагирует. По-видимому, она не видит в луне ничего необычного.

– Мне, наверное, приснилось, – тихо говорит Ребекка.

Она на секунду задумывается.

– Мам…. ты не слышала ничего странного про «Болотные Копи»?

– Что-что?

– Ну, я не знаю, никто не говорил, что там случаются странные вещи?

Мама удивленно смотрит на нее.

– О чем ты?

– О парке отдыха!

– Каком парке?

– «Болотные Копи»!

Мама морщит лоб.

– Звучит вроде знакомо. Где он находится?

– У нас, в Энгельсфорсе.

Мама в молодости часто ходила в «Болотные Копи» на концерты и танцы. И много раз с удовольствием рассказывала об этом. Но сейчас она только смеется.

– Тебе действительно снилось что-то странное сегодня, – говорит мама.

– Да, наверное, так и есть, – бормочет Ребекка.

Как странно сидеть за кухонным столом и завтракать, будто ничего не случилось, думает Ванесса. Жевать, глотать, жевать, глотать, пить сок. Как будто все как всегда.

Мама выходит из спальни и кладет руку ей на плечо. Ванесса жмурится, ей приятно.

Но мама почти сразу убирает руку. Их объятия стали такими мимолетными. И в этом виновата сама Ванесса, которая слишком часто раздраженно вздыхала, когда мама пыталась ее приласкать. А сейчас ей очень хочется, чтобы мама обняла ее, как раньше.

– В галерее открылся новый магазин, «Хрустальный грот», – говорит мама.

– Они что, продают там хрусталь?

Мама не понимает сарказма.

– Да, и этерические масла, и еще много всего. И вроде бы даже по руке гадают. Хозяйку магазина зовут Мона-Лунный Свет.

– Мона-Лунный Свет? Ничего себе имечко!

Мама смеется и наливает воду в кофеварку, стоящую у раковины. Когда аппарат начинает булькать, она потягивается и зевает.

– Никке звонил, когда ты была в душе. Похоже, ночью в городе было весело.

– Что в Энгельсфорсе значит «весело»?

– Большая драка в «Ётвендарен» и целая куча пьяных стычек по всему городу. Никке сказал, что никогда не видел ничего подобного. Он уже уходил с работы, когда ему позвонили насчет женщины, которая повесилась на коньке крыши в Риддархюттан, совсем рядом с начальной школой. Он отправился туда и сказал, что дома будет не раньше, чем через несколько часов.

– О господи, какая жалость – пропустить Никке. День теперь испорчен, – говорит Ванесса.

И сразу жалеет о сказанном, увидев огорченное лицо мамы.

– Боже мой, Ванесса. Ну неужели тебе не надоело? Никке – папа Мелвина. Ты должна принять его.

– Я приму его, когда он примет меня.

– Когда ты только повзрослеешь?

Угрызения совести, которые Ванесса только что испытывала, мгновенно улетучиваются. Она едва сдерживается, чтобы не наорать на маму.

Мама встречалась с Никке всего пару месяцев, потом забеременела и радостно сообщила Ванессе, что у нее будет брат или сестра. Втайне Ванесса надеялась, что Никке убежит от ответственности. Но нет, он захотел стать отцом, и они с мамой съехались как раз перед родами.

Ванесса не может не любить Мелвина, хотя слушать по ночам его плач было совсем не прикольно, но Никке Ванесса возненавидела с первой секунды.