– Может, и так, – говорит Анна-Карин. – Но у нас нет выбора. Мы должны пойти на риск.
Вид у Иды не слишком радостный, однако она не протестует.
– План прежний? – спрашивает Ванесса.
– Да, – отвечает Мину.
Она оборачивается, чтобы посмотреть на Анну-Карин, – та кивает.
Есть столько всего, что Анна-Карин могла бы сказать Николаусу, за что хотела бы поблагодарить его. Но времени нет.
Мину выходит из машины и складывает переднее сиденье. Ида карабкается наружу, но Анна-Карин медлит и встречается с Николаусом взглядом.
– Я бы хотел сопровождать вас, – говорит он.
– Кто-то должен оставаться снаружи, – отвечает Анна-Карин.
– Я буду молиться за вас.
Они бегут через парковку. Школа упирается в ночное небо, как будто вырастая у Анны-Карин на глазах. Она пытается не думать о том, как беззащитны они сейчас на открытой местности.
Девочки взбираются на пандус. Вот служебный вход в школу. Ванесса достает связку ключей.
– Подождите, – говорит Ида.
Она стоит, засунув руки в карманы, и смотрит на свои сапоги.
– Если я погибну, а вы выживете… В конюшне есть конь по кличке Троя. Может кто-то из вас за ним присмотреть?
– Я могу, – отвечает Анна-Карин.
Ида кивает, не глядя на нее.
– О’кей, – говорит Ванесса, исчезая у них на глазах. – Пошли внутрь.
Ванесса толкает дверь, которая открывается неожиданно легко и бесшумно. Настил под ногами ведет прямо в темноту.
Анна-Карин достает свой телефон и включает фонарик.
– Выключи, – шепчет Мину. – Мы не знаем, что там, внутри.
Ванесса берет Анну-Карин за руку, и они образуют цепочку. Первой идет Ванесса, последней – Ида.
Ида закрывает за собой дверь. И их окутывает такая плотная темнота, какой Ванесса не видела за всю свою жизнь.
Все четверо стоят, не шелохнувшись, и слушают.
Слышно только их дыхание и слабое жужжание вентиляции.
Ванесса осторожно начинает двигаться вперед, держа Анну-Карин за руку и скользя на ощупь другой рукой по шершавой стене.
Она не осмеливается снова проверять, жива ли Линнея. Все силы уходят на то, чтобы оставаться невидимой. И на то, чтобы не поддаваться панике.
Ванесса чувствует себя слепой, хотя идет с открытыми глазами. Невозможно определить, насколько далеко они зашли и где сейчас находятся.
Все тело напряжено до предела и готово реагировать на малейший звук. Скоро Ванесса уже не понимает – то ли у нее звенит в ушах, то ли раздается гудение вентиляции. Ей кажется, будто она различает в этом звуке шепот:
Голос вдруг делается отчетливым. И каким-то внутренним чутьем Ванесса понимает, что он принадлежит Линнее.
Голос звучит испуганно, жалобно. Но она жива. Линнея жива.
Ванесса ускоряет темп, чувствует, что Анна-Карин и остальные еле успевают за ней, но она уже не обращает на них внимания.
Чем дальше они заходят в глубь школы, тем сложнее ей оставаться невидимой. Действие, которое обычно дается ей так легко, сейчас натыкается на какое-то постороннее сопротивление.
Рука Ванессы упирается в угол, и она останавливается, на ощупь определяя, что перед ней. Пальцы нащупывают гладкую поверхность. Дверь? Она находит ручку, осторожно нажимает на нее. Дверь, конечно же, заперта. Приходится идти на риск. Ванесса шепотом просит Анну-Карин зажечь фонарик на телефоне.
В свете мобильника Ванесса достает связку ключей и один за другим пробует их. В тишине ключи бряцают и звенят невыносимо громко.
В голосе звучит отчаяние и боль. Рука Ванессы дрожит, но вот наконец находится ключ, подходящий к замку. Замок открывается одним щелчком. Анна- Карин выключает фонарик на телефоне прежде, чем Ванесса приоткрывает дверь.
Анна-Карин крадется за невидимой Ванессой внутрь кухни.
По правую руку от них виднеется большое раздаточное окно, через которое ученикам выдают еду. Слабый свет из столовой падает через это окно, поблескивая на длинных столах из нержавеющей стали и на кафельных стенах. Пластиковые баки разных цветов стоят около посудомоечной машины.
