– Но она же красивая, – произносит Мину наконец.

Анна-Карин опускает книгу. Мину говорит это не так, как сказали бы Юлия или Фелисия, напрашиваясь на комплимент. Она действительно так думает.

– Ты тоже, – говорит Анна-Карин.

Мину фыркает и отворачивается.

– Не ври, – отвечает она.

– Я не вру.

Мину выглядит раздраженной.

– Я страшная и прыщавая.

– Подумаешь, у меня тоже есть прыщи, – говорит Анна-Карин.

– Меньше, чем у меня.

Теперь злится Анна-Карин.

– Ну, может, чуть меньше. Но есть люди, у которых прыщей гораздо больше. А ты красивая. Ты вполне могла бы быть типа ее реинкарнацией.

Говоря последние слова, Анна-Карин тычет пальцем в картину.

От лица Мину отливает кровь. Ощущение такое, что она сейчас упадет в обморок.

– Что с тобой? – испуганно спрашивает Анна-Карин. Ей неловко. Не хватало еще поссориться из того, красивая Мину или нет!

– Мне нездоровится, – говорит Мину. – Прости. Нужно, наверно, прилечь. Спасибо, что поделилась со мной.

Анна-Карин захлопывает книгу и поднимается с кровати. Мину пытается вежливо ей улыбнуться.

– Ладно, тогда я пошла домой, – говорит Анна-Карин, и Мину кивает.

Какое-то время Анна-Карин топчется на месте. Все это очень странно. Однако Мину не говорит больше ни слова, и в конце концов Анна-Карин, неуклюже похлопав Мину по плечу, желает ей поскорее поправиться и выходит.

Спустившись с лестницы, она видит, что папа Мину сидит в кухне и читает газету. Он не замечает ее, и Анна-Карин молча проходит в прихожую, надевает куртку и выскальзывает на улицу так же бесшумно, как Пеппар.

Урок отменили. Мину поднимается на последний этаж школы и идет по коридору, который заканчивается дверью на чердак. Туалеты снова открыли. Разрисованную дверь поменяли во время рождественских каникул, но новая уже начала пополняться записями.

Некоторые обращаются к Элиасу, некоторые к Ребекке, но многие пишут о совершенно других людях, о чужих жизнях.

Мину поворачивает ручку двери и заходит внутрь. Для школьного туалета здесь как-то неправдоподобно чисто. Как будто те, кто рисует на двери, внутрь не заходят. Как будто что-то сдерживает их.

Белый кафель поблескивает на стенах и потолке. Мину пришла обратно туда, где все началось.

Она подходит к кабинке, где умер Элиас. Разумеется, никаких следов происшедшего здесь нет. А что она ожидала найти?

Мину обращает взгляд на раковины. Зеркала демонтированы, их убрали. Может, боялись, что пример Элиаса вдохновит кого-то еще?

Но Мину только рада тому, что не видит своего отражения. Слишком часто она рассматривала его, слишком пристально. Всегда ненавидела то, что видела.

Когда Анна-Карин сказала, что Мину похожа на ту красивую женщину на картине, она сначала не поверила. Но от слова «реинкарнация», употребленного Анной-Карин, все вдруг встало на свои места.

«Ты должна пробудиться».

«Ты должна осмелиться видеть себя такой, какой тебя видят другие».

«Реинкарнация». Это было слово, которое когда-то произнес Макс.

«Я люблю тебя, Мину. Я всегда любил тебя, с тех пор как увидел впервые».

Он уже видел ее раньше.

Мину похожа на женщину на картине. Женщина на картине похожа на Алису. Его большую любовь. Вот почему он не смог убить Мину. Он не мог выдержать смерти Алисы во второй раз.

«Я не буду этого делать. Я не буду слушаться».

Макс – вот кто виновен во всем. Это он убил Элиаса. Он убил Ребекку. Он пытался убить Мину и Анну-Карин.

Все сходится, и все равно это так страшно, что она не может в это поверить.

Она достает из кармана кофты маленькую коричневую бутылочку.

Она должна знать наверняка.

– Если ты хочешь вернуться домой, нам надо кое о чем договориться.