капитан. Было бы ее актерское умение безупречным, не удавалось бы заметить, как она нервничает в неловких ситуациях. Это говорило о том, что ее чувства к Эльвину все же настоящие. И это очень сильно грело сердце.

Но расслабляться не стоило. Дело в том, что ему не давали покоя доски, рухнувшие за штабелем во время беседы в порту. Он не стал попусту волновать Карину, но сам был уверен, что доски, составленные в пирамиду, сами по себе повалиться не могли. Их мог толкнуть кто-то, кто пятился от штабелей, наблюдая за эльфами и подслушивая их разговор. И это был точно не эльф. У эльфов, из-за наличия крыльев, не было привычки пятиться назад, тем более не глядя.

Гибберлинг, ввиду маленького роста, попросту не зацепил бы доски, да и его небольшой массы не хватило бы, чтобы их повалить. Оставался только человек. Каниец или хадаганец. Неужели у Карины есть сообщник? В принципе, вполне возможно. По крайней мере, с технической точки зрения. Место, куда бежать с аллода Ди-Ардер, выбирала она. И этот выбор, скорее всего, не был случайным. Главная причина такого выбора, наверняка, наличие развитого порта, из которого корабли могут идти куда угодно, даже за пределы аллодов Лиги. Но была ли эта причина единственной? Вполне возможно, что тут уже находятся сообщники, скорее всего, люди. И в задачу этих сообщников входит силовой захват выжившего свидетеля или, что тоже возможно, его физическое устранение. Второй вариант был намного менее вероятным, так как Карина могла с этим сама справиться запросто, просто перерезав Эльвину горло, пока тот спал. Возможностей для этого было более чем достаточно. Раз ни одна из них не реализована, значит, цель игры – заполучить Эльвина живым.

Но дикой радости это у бывшего капитана не вызывало. С канийцами еще ладно, они союзники, и им можно все рассказать честно. Надо лишь убедиться, что это люди Совета Лиги, а не перекупщики, пытающиеся продать добытую информацию. В противном случае беда не в потерянных Лигой деньгах, союз не обеднеет от этого, а в том, что перекупщики – люди. И они вряд ли упустят возможность повернуть дело таким боком, что эльфы, с их интригами, окажутся скомпрометированными. Этого Эльвин не хотел допускать ни при каких обстоятельствах. Не важно, какую игру вел Совет Восьми Домов, какими руководствовался соображениями при этом и каких собирался достичь целей. Важно было не дать ему «потерять лицо». И уж совсем нельзя допускать, чтобы эльфы в глазах союзников выглядели не просто интриганами, это о них и так все знали, а предателями.

Как этого добиться – вопрос оставался открытым. Но Эльвин понимал, что, только взяв в свои руки инициативу в игре, можно переломить ее ход. Требовался неожиданный для противника, неординарный ход, который спутал бы все планы сторон. Но как придумать его, если пока не известно в точности, кто является противником и какие цели преследует?

Женщина-гибберлинг, выполнявшая работу официантки в таверне, подошла к столику эльфов. На ней, кроме собственной шерсти, было короткое платье, грубо сшитое из тонкой коричневой кожи. Поскольку меню заведения особым разнообразием не отличалось, она просто зачитала наизусть те его пункты, которые могли заинтересовать эльфов. Карина предложила Эльвину парочку вариантов, и оба, недолго посовещавшись, выбрали одинаковые блюда.

Официантка ушла выполнять заказ, а Эльвин покосился на столик, за которым отдыхали канийцы. В отличие от эльфов, люди куда больше нуждались в общении с себе подобными. Если эльфы устраивали совместные застолья только во время Великих Балов, во всех остальных случаях предпочитая куда более узкий круг общения, то люди старались сбиться в кучу при любой возможности. А если возможности не было, это людей расстраивало, чему Эльвин не раз становился свидетелем, когда под его началом, на десантном корабле, служили канийцы из абордажной команды.

Вот и сейчас канийцы шумно беседовали, хохотали, много ели, отрывая мясо и хлеб прямо руками, еще больше пили, иногда расплескивая на стол содержимое кружек, но совершенно не обращая на это внимания.

По виду – самые настоящие разбойники. В точности такие же, которых Эльвин немало перебил в притоне, пробивая кинжалом себе путь к свободе. И это напрягало бывшего капитана. И чем дальше, тем больше.

Он подумал, что у Карины были все возможности выбрать именно эту таверну, а не любую другую. Ведь девушка отвергала их одну за другой, вроде как из соображений брезгливости, пока благосклонно не одобрила эту. И именно в этой канийцы сидят все вместе, за одним столом, числом более двух десятков. А Карина, якобы из тактических соображений, усадила Эльвина к ним почти спиной, так, что приходилось коситься через плечо, чтобы не упускать их из виду. Многовато совпадений.

Эти рассчитанные кем-то «случайности», а также полное непонимание реального положения дел и расстановки сил настолько уже напрягали Эльвина, что у него начинали сдавать нервы. Он все более отчетливо понимал, что сам себя загонит в ловушку, если не предпримет нечто неожиданное. Возможно, неожиданное для себя самого. Но каждый раз его останавливала мысль, что он, возможно, сгущает краски. Ну, сидят канийцы, пьянствуют, что с того? Посадить вооруженного мужчину за столик лицом ко входу тоже вполне логично.

Чем дальше, тем больше Эльвин ощущал нечто похожее на раздвоение личности. У него даже голова от этого начала немного кружиться. С одной стороны, все объяснения Карины логичны и правдоподобны, с другой стороны, благодаря эксклюзивности монет в своей коллекции, Эльвин точно знал, что она лжет и ведет игру против него. А может, не против?

«Может, может, может…» – эхом отдавалось в голове бывшего капитана.

Могло быть все, что угодно. И никак нельзя узнать, что именно, не перехватив инициативу. Даже если это будет дурацким ходом, его все равно необходимо сделать. Иначе просто с ума можно сойти.