по темному подвалу. Но жребий пал на Юрку. Андрей посмотрел на Валю. Смог бы он ее узнать без представления спустя тридцать лет? Вряд ли. Нет, она была прекрасна и даже без всяких поправок на возраст. Выглядела максимум на тридцать пять. Особенно в этом спортивном костюме. Не чета ему. Он выглядел в лучшем своем обличии лет на сорок пять. После тридцати пяти его внешняя картинка начала портиться быстрее, чем на праздничном торте появлялась новая свечка. Жил год за два. Спортивные костюмы не носил и спорт любил только смотреть. Однажды, правда, он надел олимпийку, но молния предательски разошлась на пивном животе. И решил Андрей ничего не менять в своей жизни. Бесформенный свитер на бесформенном теле. Так справедливо.

– Андрей, – обратилась к нему Валентина. – Когда начнем?

Он пожал плечами и почувствовал себя снова тем подростком, который стыдливо отворачивался от взглядов Валюши Серовой. Он боялся себе признаться, но почему-то ему сейчас казалось, что он был в нее влюблен тогда. И именно поэтому дружил с Юркой. Дружил и привел его в свою команду. Юрке было одиннадцать, а выглядел он еще младше. Они, тринадцатилетние, уже грезившие взрослой жизнью, смотрели на таких, как Юрка Серов, свысока. Значит, он все-таки виноват? Так бы он и думал, если б они в прятки играли в тот вечер впервые.

– Мы уже начали, – после паузы ответил Швейков, хотя даже не представлял, что делать дальше. – Ребята, – обратился он к Егору и Алексею, – давайте откроем эту дверь.

Они провозились с замком не больше двадцати минут. Андрей даже успел заметить, что надпись Пашка х*й все еще была на двери. «Пашка», правда, пришлось дописать в тот день, когда алкоголь и бравада перед друзьями привели его к этому проклятому подвалу. От злобы, от обиды жгучей написал он это. Пашка предателем для него был до самой армии. Подбить всех играть в прятки, а самому свалить. Мудак! Швейков чувствовал, что та подростковая неприязнь к бывшему другу снова начала просыпаться, только теперь она грозила перерасти во вполне себе взрослую ненависть.

Дверь вросла в землю. Они выдрали ее, и она с жутким скрипом подалась на них. Из черного нутра подвала пахнуло сыростью и гнилью. Егор и Алексей стояли ближе и поэтому закрыли носы руками.

– Вот это угар, – сказал Одинцов. – Туда без противогазов заходить нельзя.

– Можно, – улыбнулся Андрей. – Эта вонь собирается только здесь, в тамбуре перед основным входом. Там, внизу, будет легче дышать.

И действительно, как только Леша спустился к разбухшей от сырости двери, дышать стало легче. Вонь никуда не делась, но уже не вызывала рвоту.

– Стоп! – окрикнул Одинцова Андрей. – Проверяем фонарики.

Они проверили все фонарики. Швейков обрадовался, что не услышал треска динамо-машинки. Глупость, но он почему-то ждал именно этого звука.

– Спускаемся, – сказал Андрей.

Леша вошел в подвал первым. Швейков начал спускаться последним. Он вспомнил, что и в той игре побежал прятаться последним. Андрей почувствовал Юрку и только потом услышал.

– Раз, два…

Он обернулся. Юра Серов стоял, повернувшись к стене у двери с откровениями о Пашке.

– …это не просто слова…

Мальчишку услышала и Валентина.

– Юрик?

– Три, четыре…

– Юра?

Андрей видел, как на глазах Вали навернулись слезы.

– …меня нету в этом мире…

Швейков схватил собирающуюся подняться Валентину за руки и увлек за собой.

– Надо прятаться, – сказал он ей. – Надо немедленно прятаться, – повторил он уже для всех.

Егор, все еще не понимая, что происходит, выключил фонарик и побежал в пожирающую все вокруг тьму. Удивительно, но за все время он ни разу ни на что не наткнулся. Как будто знал дорогу. Даже не знал, а видел, хотя перед глазами была непроглядная черная гладь. Он остановился там, где это было нужно. Протянул руку, взялся за ручку и толкнул дверь. Она поддалась без труда. Егор вошел и затаился. Он слышал какое-то время быстрые шаги и считалку, потом все стихло, и только его предательское сердце бухало в ушах.

Егор пытался успокоиться, но у него ничего не выходило. Казалось, что его сердце начало биться с утроенной силой. Будто его клапаны приводились в движение паровой машиной, и миниатюрный кочегар переусердствовал с углем. Егор думал, что вот-вот из ушей и ноздрей вырвется пар от напряжения.

Ему все-таки удалось обуздать вымышленного кочегара, предотвратив разрыв сердца. Пульс нормализовался. Теперь он даже слышал звуки. Много